Иволга будет летать - [30]

— Вы лучше информированы, чем я думал… и чем мне хотелось бы, — со вздохом признал Смирнов, садясь. — Но ответ на ваш вопрос проще, чем вы, вероятно, думаете. Используется принцип пользы. Он организован иерархически и, как вы верно выразились, развернут во времени: безопасность «вообще» против краткосрочной безопасности «здесь и сейчас», безопасность и процветание общества против безопасности пилота, нужды всего человечества против нужд одного человека, будущее против настоящего. Человек обычно выбирает то, что ближе. Тогда как наши искины лишены этого недостатка.

— Красиво звучит. Но, на деле, то, о чем вы говорите — просто количественная оценка? Пять горняков, которым необходима медпомощь, против одного пилота.

— Количественная оценка, программно прописанный алгоритм: все, как вы любите, — сказал Смирнов. — Вы хорошо изучили историю базы, так что, вероятно, осведомлены об имевших место в прошлом инцидентах. Да хоть бы об аварии экипажа инструктора Голованова: ее уже вспоминали в связи с обстоятельствами гибели Абрамцева.

Каляев кивнул.

— Тогда погибли оба летчика, — продолжил Смирнов. — Но Голованов пострадал за свою самонадеянность и дурость, тогда как летевший с ним курсант — за храбрость и ответственность; и за самонадеянность тоже — куда же без этого. Он обязан был катапультироваться, но не захотел бросить отключившегося дурака-инструктора. Думал, что сумеет спасти машину, несмотря на отсутствие опыта. Не имея оснований рассчитывать на успех, против одной жизни он поставил на кон две, и сверху — счастье своей жены и малолетнего сына. Это был мужественный поступок. Но неверный. Иволга не допустит подобной ошибки — в том было бы ее достоинство, но, если вы не забыли — она лишь дает подсказки: окончательное решение по-прежнему всегда за человеком. Самовольно Иволга может только активировать хеллоу-систему: открыть дверь, выпустить трап перед посадкой пилота в кабину и пожелать ему доброго утра.

— А подвижные элементы и рука-манипулятор на имитационной установке? — спросил Каляев.

— Необходимы для выполнения некоторых тестов. Но кабели питания не позволят Иволге открутить себя от установки и начать бегать по базе с лазерным резаком наперевес: можете не беспокоиться, — насмешливо сказал Смирнов. — Об особенностях устройства этих кронштейнов и манипулятора, если желаете, можете завтра расспросить инженеров: я в этом не дока. Ко мне у вас на сегодня еще есть вопросы?

— Какой у Иволги правовой статус?

— Никакого. Она испытательный образец. Но в будущем это изменится: наши юристы уже разрабатывают нормы, которые обеспечат ей правовую защиту. Так называемый «закон о фамильярах». Вам это кажется смешным?!

— Наоборот: грустным, как и вся местная «магия». — Каляев взглянул на часы. — Простите, я и так вас задержал. На сегодня больше никаких вопросов.

— Моих сотрудников в неурочное время также прошу не беспокоить. — Смирнов отключил видеопанель. — Им и так… не по себе от этого всего. Понимаю, вы делаете свою работу. Но не мешайте нам делать свою.

* * *

Утром следующего дня зарядил дождь и продолжался до самого вечера. Всю технику на Дармыне загнали в ангары или укрыли тентами, люди избегали без нужды выходить на улицу. Но в городе давал концерт Терранский симфонический оркестр; для колониального захолустья это было событие.

По негласному светскому протоколу Смирнов обязан был присутствовать. Но, кроме его служебного внедорожника, в шесть часов пополудни от ворот «Дармына» отъехало еще два десятка электромобилей и микроавтобус: почти все, кто не был занят на дежурстве и сумел достать билеты, отправились в город. Одна из машин увозила Абрамцеву и Каляева.

— Это не слишком?.. — Каляев удивился, когда днем Абрамцева протянула ему билет: «Мы их выкупили загодя, так что теперь остался лишний.»

— Слишком — это если бы я отдала его Давыдову. — Она позволила себе горькую усмешку: они были одни. — Но Слава все равно колдует в подвале с медэкспертами. А вас как-то нужно занять, чтобы вы тут не разнюхали никаких секретов, пока дядя Сева будет дремать в губернаторской ложе.

Каляев растерялся от ее прямоты.

— Иволга не включится быстрее от того, что я буду сидеть дома, смотреть головизор и пить бренди, а вы — досаждать расспросами кибернетикам, — добавила Абрамцева, помолчав. — Давайте съездим, Миша. Или к Вашим услугам лучшие концертные залы галактики, потому мысль о шоу в нашем провинциальном вертепе нагоняет на вас скуку?

— Нет, что вы! — Он окончательно смутился. — Обычно мне не до концертов. Поедемте, если хотите.

— Хочу, — твердо сказала Абрамцева. — Тогда, в шесть на посадочной площадке.

Каляев пришел вовремя; она опоздала на четверть часа, потому они отъехали последними.

— Простите, Миша: Коробов срочно потребовал отчет по адаптации тестов для допроса Птицы, — извинилась Абрамцева. — Боится завалить сроки.

Несмотря на задержку, она успела сменить форменные брюки и куртку на черное платье в пол и плотную темно-серую шерстяную шаль, какие носили женщины Великого Хребта: в предгорьях традиционные горские одежды тоже пользовались популярностью.

— Отлично выглядите! Как продвигается подготовка теста? — вежливо поинтересовался Каляев.