Иванов.ru - [2]

— «282-й», я «284-й», — в наушниках прозвучал голос ведущего вертолётов-штурмовиков, — над целью чисто. Захожу на повторный.

— Понял тебя, — ответил Иванов. — Разрешаю повторный.

Пока всё шло по намеченному плану.

— Ветер встречный, три-пять метров в секунду, — доложил правый лётчик.

Иванов посмотрел на командира десантников:

— Садимся?

— Давай! — коротко взмахнул рукой тот и вышел в грузовой отсек.

— «283-й», я «282-й», — вызвал Иванов командира ведомого транспортного вертолёта. — Заходим парой. Ветер встречный, три-пять метров. Быть внимательными.

— Понял, — отозвался ведомый.

— Ну, с Богом! — Иванов перевел вертолёт в режим гашения скорости до скорости планирования.

В это время в грузовой кабине разведчики приготовили личное оружие и, открыв дверь грузовой кабины, выставили пулемёт на шкворневую установку. В пилотской кабине снова появился Быстров.

— Ну, как там, тихо? — поинтересовался он, внимательно вглядываясь в приближающуюся ферму.

— Пока тихо, — ответил Иванов, плавным движением вниз рычага «шаг газа» уменьшая мощность двигателей и переводя вертолёт на снижение.

— Подходи ближе и садись справа, — приказал спецназовец.

— Сделаем, — ответил Иванов, подбирая место для посадки.

Прямо по курсу «двадцатьчетвёрки» правым крутым разворотом перешли в набор высоты. До места посадки «восьмёркам» оставалось меньше трёх километров. Вертолёт Иванова шёл по пологой траектории.

«Что-то не нравится мне эта ферма — слишком тихо, и скот тут точно не держат — очень чисто», — с усиливающимся чувством тревоги думал Иванов, вглядываясь в приближающиеся аккуратные одноэтажные строения барачного типа.

Правый лётчик ещё раз уточнил направление и силу ветра у земли. Голос «правака» заставил командира отвлечься от фермы и поймать себя на мысли, что он сам слишком напряжён, слишком сильно сжимает рычаги управления, ставшие будто каменными ноги почти не чувствуют педалей. «Всё нормально. Расслабься!» — приказал себе Иванов и мысленно проконтролировал расслабление мышц рук, ног и спины. Краем глаза он наблюдал, как с постоянной периодичностью усаживается поудобнее в пилотском кресле «правак», как мёртвой хваткой до белых кончиков пальцев вцепился в ручки пулемёта бортовой техник. Иванов понимал их. Ферма вполне могла оказаться с «сюрпризом».

— Держи её на прицеле, — напомнил он припавшему к пулемёту борттехнику, затем обратился к правому лётчику:

— Андрей, спокойнее. Всё нормально.

— Нормально… — механически повторил «правак», вглядываясь в приближающиеся строения.

Всё шло по плану. Иванов уже выбрал место для посадки и, уточнив расчёт, стал уменьшать мощность двигателей, приподнимая нос вертолёта и гася скорость.

В этот момент на ближайшей крыше мелькнула яркая вспышка, как будто там заработал сварочный аппарат. Как не ждал Иванов «сюрпризов», яркая вспышка молнии заставила весь его организм сжаться и на секунду, даже на мгновение перечеркнуть восприятие всего происходящего невозможно сильным желанием жить! Через секунду Иванов взял себя в руки. Ещё по Афганистану он знал, как работает крупнокалиберный пулемёт ДШК — страшное оружие против вертолётов и легко бронированной техники. Без сомнения, с крыши фермы стрелял ДШК.

— Пулемёт на крыше! — резко крикнул Иванов в эфир, прерывая заход на посадку и энергично давая двигателям дополнительную мощность.

— Всем на пол! — в следующую секунду крикнул он в грузовую кабину и успел заметить, как через растерявшегося борттеника к ручкам носового пулемёта потянулся Быстров.

Чеченский пулемётчик пытался достать в хвост «двадцатьчетвёрки», видимо зная, что эти вертолёты, при всей их мощи вооружения, с заднего сектора не защищены ни оружием, ни бронёй. Но пара вертолётов-штурмовиков, получив информацию об ожившей огневой точке, резко увеличила крен и с максимальным набором высоты уже уходила из-под обстрела крутым боевым разворотом. Пилоты-штурмовики пока не могли видеть пулемётную точку, и Иванов прикинул в уме, что им потребуется ещё не меньше минуты, чтобы выйти на боевой курс для повторной атаки. А вот положение «восьмёрок» становилось критическим: в этот момент расстояние от фермы до вертолёта Иванова составляло чуть больше километра, до ведомого вертолёта — около двух, и оно уменьшалось с каждой секундой. С такой дистанции ДШК легко доставал обе цели.

В мгновение в голове Иванова промелькнули несколько вариантов возможного противозенитного маневра, но в данной ситуации мог подойти только один, хотя и крайне опасный — боевой разворот с энергичным набором высоты. Иванов уже начал прибавлять мощность двигателям, и вдруг он понял, что сделает в следующую секунду. Вместо крутого боевого разворота, он направил нос вертолёта прямо на ферму.

— Атакую! — коротко бросил в эфир Иванов.

Сразу же после принятия единственно верного решения какое-то наркотическое состояние спокойствия и тупого упорства завладело Ивановым. В эту минуту для него перестало существовать всё, кроме ярких вспышек на крыше строения. «Убить!» — стучало в мозгу. «Убить!» — подчинённый только этому приказу, оставив страх и страстное желание жить за какой-то уже пройденной чертой, Иванов выводил, казалось, очень медленно набирающую высоту машину для атаки.