Иванов, Петров, Сидоров - [2]

Сначала жизни в Москве радовались, но парни росли, и в однокомнатной было уже невмоготу. Александр Петров-младший окончил юридический факультет, а Андрей в следующем году заканчивал экономический факультет не самого крутого, но государственного вуза.

Петров дошёл до перекопанного вдоль и поперёк ответвления Волоколамки от Ленинградского проспекта и остановился. Было от чего. Идти никуда не хотелось. Вообще. В принципе. Покупка новой квартиры отодвигалась за горизонт. Оперативные траты повисали в воздухе. Петров покопался в мозгах. На дне обнаружил скромное желание сесть в лужу и сидеть. Чтобы физическое состояние соответствовало моральному. Зазвонил мобильник.

* * *

Алексей Вячеславович Сидоров был кадровым военным. Он окончил артиллерийское командное училище. Из Афгана он привёз орден и вечноболящее правое колено. С Камчатки – майорские погоны и радикулит. Лысину он ниоткуда не привозил, она появилась сама по себе и расположилась на его макушке. Несмотря на все пинки судьбы, а отчасти и благодаря им, Алексей сохранил уверенность в своём бессмертии и собственном лучезарном будущем.

Первая жена от него сбежала где-то между старлейскими и капитанскими погонами. О ней он никогда не жалел, как и обо всем, что было и прошло. Новая жена у него появилась внезапно, но вошла в его жизнь ловко и надёжно, как с победным щелчком вставляется магазин в автомат Калашникова. В гарнизонном госпитале был аптечный пункт. Сидоров как-то зашёл в него, и увидел новую аптекаршу. Он посмотрел на неё, потом на её безымянный палец без обручального кольца, сунул руку в карман, достал ключи от квартиры и сказал: — Если нравлюсь – переезжай ко мне, адрес в строевой возьмешь. И уехал в командировку. Когда же вернулся через две недели под вечер, и увидел светящиеся окна своей квартиры, сначала подумал, что забыл выключить свет. О ворах не подумал – ни одному вору не придёт в голову залезть грабить нищего капитана. Об Ирине тоже не подумал – не то, что забыл о ней, просто не верил, что она всерьёз воспримет его предложение. Но она переехала, и через год у них родилась дочь Дашенька, и Алексей был счастлив.

Сидоров был среднего роста, худощавый, с большими и сильными руками. Лицо, шею и кисти рук навсегда обожгли солнце и мороз, поэтому он любил носить светлые рубашки, которые оттеняли его офицерский загар. Черты лица можно было бы назвать приятными, если бы не близко посаженые почти черные глаза, которые смотрели на собеседника, как прицелившаяся двустволка. Ельцинское сокращение армии он встретил в чине майора с 26 годами выслуги при 16 календарях, поэтому уволился без особого трепета. Отгуляв положенный отпуск, он отправился в местный отдел милиции устраиваться на работу, чем ужасно напугал начальницу-капитаншу, которая сообщила ему, что майоры у них не работают, майоры их только проверять приезжают, и посоветовала обратиться в областное управление. Мадам из областного управления, презрительно повертев временное удостоверение офицера запаса, представляющее из себя клочок почти туалетной бумаги с фотографией и печатью, выразила сомнение, что им требуются сотрудники с "такими" документами. Сидоров не стал объяснять, что эту бумажку дали в военкомате по причине наличия острого дефицита бланков, забрал сей документ и решил, что с государством он больше не связывается.

Старый приятель устроил его директором полуразрушенного дома отдыха одного из московских НИИ в ближнем Подмосковье. Жирным плюсом было то, что предоставлялась служебная жилплощадь – флигелёк о двух комнатах с крошечной кухонькой. Сидоровы переехали. Ирина устроилась работать в местную аптеку, Дашенька пошла в школу, жизнь потекла своим чередом. За шесть лет Сидоров превратил дом отдыха в прибыльную конфетку, был на хорошем счету у начальства, и ничто не указывало на перемены.

Уволили его просто, позвонили утром и сказали, чтобы передал дела заместителю.

Заместитель, миленькая женщина тридцати лет, которую Сидоров вырастил с кассирши до своего заместителя, ходила за ним весь день с глазами полными слёз и причитала "Как же я без вас". В шестом часу пришла с работы Ирина, узнала обо всём и села на кухне плакать.

Сидоров подписал акт и уехал, не мог смотреть, ни на плачущую Ирину, ни на Дом отдыха, в который вкладывал всю душу.

Сидя в своём "ниссане" на обочине Ярославки в 30 км от МКАД, Сидоров пытался собрать мысли в кучу. Но они не слушались, разбегались самыми причудливыми закоулками и перескакивали с извилины на извилину. Фиг с ней, с работой, но где жить… С армейским сертификатом было глухо, как в танке. В местной администрации сказали чисто конкретно, по понятиям, ехать туда, откуда призывался. По всему выходило худо. Сколько раз говорила Ирина откладывать на черный день, да все не получалось, все казалось, что вот-вот и начнём откладывать, вот-вот это купим, а потом да, отложим. Всё казалось, что впереди куча времени и куча в будущем заработанных денег. К тому же Дарья в следующем году оканчивает школу, надо определяться, где учить. О-хо-хо. Когда зазвонил мобильник, Сидоров был уже в совершеннейшей депрессии.