- Пойдем, капитан, - сказал Сергей, вставая. - А ты, рожа, когда меня в следующий раз за столом увидишь, лучше загодя у крыльца обожди.
- Чего-чего?… - тоненько начал Степаныч.
- Борщ за шиворот вылью, - отчеканил Сергей и следом за Иваном пошел к выходу.
- Ты что это его, а? - спросил Иван, когда они шли к катеру.
- Нахалов не люблю. Бил, бью и бить буду - вот моя программа!
После обеда Иван прилег вздремнуть: он неделю недосыпал, за штурвалом клонило в сон. Сергей за столом тихо шуршал страницами, нещадно курил, разгоняя дремоту. Катерок тихо покачивало на волне, Иван сразу же уснул и проснулся только от женского голоса:
- Можно, что ли?
Голос был жеманным и незнакомым. Иван сел, оторопело оглядываясь:
- Кто?…
По палубе звонко цокнули каблуки, скрипнула дверь рубки, и на крутом трапе появились полные ноги. Ноги переступили на ступеньку ниже, вздрагивая круглыми коленками, и из люка выглянула Шура, стянутая шуршащим негнущимся платьем.
- Привет! - насмешливо сказал Сергей. Вместе с Шурой в кубрик вполз удушливо-сладкий запах. Сергей повел носом. - "В полет"!
- Угадал, - улыбнулась Шура, обмахиваясь платочком. - Жара! Погуляем?
- Занимаюсь я, между прочим. Радиотехника.
- Ну, занимайся, я обожду. - И Шура с готовностью уселась на свободный диван.
- Да чего уж… - Сергей с сердцем захлопнул книгу. - Пошли.
- Пиджак бы захватил, - сказала Шура, вставая.
- Жара - сама говоришь.
- А если посидеть захотим?
- Не захотим, - буркнул Сергей и первым полез из кубрика.
Шура вздохнула и покорно полезла следом. Иван ошалело проводил ее глазами и долго сидел на старом диване, испытывая смутное чувство гадливости и досады.
Чувство это оставило его только возле баржи-такелажки, когда еще на подходе он увидел на ней Еленку: она, тихо смеясь, играла с Дружком. Пес притворно рычал, стараясь лизнуть ее в лицо, но она ловко увертывалась. Иван остановился, любуясь ее мягкими движениями, и на душе сразу посветлело.
- Купили!… - торжествующе закричала Еленка, увидев его. - С белой лысинкой!… Да погоди же, Дружок!…
Она стремительно повернулась, уходя от собачьих лап, и легкое платье раздулось куполом.
Он вдруг захотел сказать, что любит ее, что она самая высокая его награда, что… И опять не сказал. Взошел по гибким сходням на баржу, подавил вздох.
- Ну, пойдем. Показывай.
Они открыли тяжелую дверь, но сразу же свернули вниз, в глухой, огромный трюм, где в полутемной выгородке стояла чистенькая рыжая телочка с белой отметинкой на лбу. Перед нею была бадейка с пойлом, но телочка уже не ела, а только меланхолически двигала мокрыми добрыми губами и вздыхала. Старуха стояла подле, то оглаживая ее, то поправляя бадью, а шкипер сидел на ящике и курил, усмехаясь.
- Вот красавица-то моя, гляди, Трофимыч!… Вот умница-разумница, вот звездочка моя ясная!… - запричитала старуха.
- Сподобились, Трофимыч, - улыбнулся шкипер. - Сподобились мы, значит, счастья в коровьем образе.
- Молчи, балабон, прости господи!… - зыркнула на него жена и снова начала оглаживать телочку. - Ну, скушай, ясынька моя, ну, хлебца…
- Сказали бы мне лет сорок назад, что старуха моя от телка спятит, я бы ни за что не поверил, - улыбаясь, сказал шкипер.
- Наверх бы шли, дымокуры! - сердито сказала Авдотья Кузьминична. - Нечего тут курить, непривычная она.
- Видал?… - хитро подмигнул шкипер. - Пойдем, Трофимыч, от греха…
- Вовремя ты пожаловал, - сказал старик, когда они выбрались на палубу. - Встретил я, когда телушку-то торговал, лесника нашего Климова Константина. Закинулся насчет сенца, а он и говорит: Луконина топь. Там, говорит, сроду никто не косил, потому что дорог нет и далеко. Осока, конечно, но добрая. Коси, говорит, на здоровье, но выдергивай разом, а то колхоз заметит, и пропала твоя косьба. Вот я насчет завтра и подумал. Там до берега - версты три, даже и того меньше. На катер бы сволокли, а уж здесь-то, на барже, я частями высушу да и приберу.
- Косцов надо, - сказал Иван. - Ты да я - много ли наработаем?… Ты вот что, Игнат Григорьич, ты Еленку за Пашей направь. За Пашей да за Михалычем: он сам помощь предлагал. А я на топлякоподъемник смотаюсь, Васю с Лидой попрошу. Да пусть Еленка косы у Никифоровых возьмет: у них есть…
Договорившись, Иван торопливо вернулся на катер. Сергей сидел в кубрике и прилежно трудился над радиотехникой.
- Ты чего… тут? - удивился Иван.
- А где мне быть?
- А Шура?
- Ах, Шура! - Сергей встал, с хрустом, с вывертом потянулся. - Черт ее знает. Может, дома ревет, может, на чужом пиджаке сидит… - Он поглядел на Ивана, засмеялся: - Чудак ты, капитан, честное слово, чудак!, По-твоему, если девке чего на ум взбрело, так сразу надо поддакивать, да? Нет уж, сроду они мной не командовали и командовать не будут.
- Дело ваше, - сказал Иван. - Сейчас к Васе сходим, на топлякоподъемник.
По пути Иван рассказал о покупке и о том, что завтра надо косить на Лукониной топи.
- Надо так надо, - сказал Сергей. - Правда, косец из меня плохой.
- Затемно пойдем.
- Ну?
- И назад - затемно. Весь день с комарами.
- Ну?
- Все-таки выходной завтра…
- Что ты меня отговариваешь?… - усмехнулся Сергей. - Ты прямо скажи: нужно - поеду, не нужно…
