Иван Васильевич - [12]

Д ь я к. Да как же так, кормилец?!

М и л о с л а в с к и й. Да кому это надо? (Послу.) Забирайте, забирайте, царь согласен. Гут.

Д ь я к. О Господи Исусе!

П о с о л (обрадован, кланяется). Канн их мих фрейцелен унд ин мейн фатерланд цурюккерен?

Д ь я к. Он спрашивает, можно ли ему домой ехать?

М и л о с л а в с к и й. А, конечно! Пускай сегодня же и едет. (Послу.) Оревуар.

П о с о л (кланяясь). Вас бефельт цар и фелики кнезе Иван Василович ден гроссен кениг дес Шведенс хинтербринген?

Д ь я к. Он спрашивает: чего королю передать?

М и л о с л а в с к и й. Мой пламенный привет.

Б у н ш а. Я не согласен королю пламенные приветы передавать. Меня общественность загрызет.

М и л о с л а в с к и й. Молчи, бузотер. (Обнимает посла, и у того с груди пропадает драгоценный медальон.) Ауфвидерзеен. Королю кланяйтесь и скажите, чтобы пока никого не присылал. Не надо. Нихтс.

Посол, кланяясь, уходит с Дьяком.

Приятный человек. Валюты у него, наверно, в кармане, воображаю!..

Б у н ш а. Я изнемогаю под тяжестью государственных преступлений, которые мы совершили. О Боже мой! Что теперь делает несчастная Ульяна Андреевна? Она, наверно, в милиции. Она плачет и стонет, а я царствую против воли... Как я покажусь на глаза общему нашему собранию?

Д ь я к входит и ищет что-то на полу.

М и л о с л а в с к и й. Ты чего, отец, ползаешь?

Д ь я к. Не вели казнить, государь... Посол королевский лик с груди потерял... на нем алмазы граненые...

М и л о с л а в с к и й. Нельзя быть таким рассеянным.

Д ь я к. Вошел сюда – был, а вышел – нету...

М и л о с л а в с к и й. Так всегда и бывает. В театрах это постоянно в буфете. Смотреть надо за вещами, когда в комнату входишь. Да отчего ты так на меня таращишься? Уж не думаешь ли ты, что я взял?

Д ь я к. Что ты, что ты?!

М и л о с л а в с к и й (Бунше). Ты не брал?

Б у н ш а. Может быть, за трон завалился? (Ищет.)

М и л о с л а в с к и й. Ну, нету! Под столом еще посмотри. Нету и нету.

Д ь я к. Ума не приложу... вот горе! (Уходит.)

Б у н ш а. Происшествия все ужаснее и ужаснее. Что бы я отдал сейчас, чтобы лично явиться и заявить о том, что я нашелся. Какое ликование поднялось бы!

Д ь я к. (входит). Патриарх тебя видеть желает, государь. Радуется.

Б у н ш а. Чем дальше, тем хуже!

М и л о с л а в с к и й. Скажи ему, что мы просим его сюда в срочном порядке.

Б у н ш а. Что вы делаете? В присутствии служителя культа я не могу находиться в комнате, я погиб.

Колокольный звон. Входит П а т р и а р х.

П а т р и а р х. Здравствуй, государь, нынешний год и впредь идущие лета! Вострубим, братие, в златокованые трубы! Царь и великий князь яви нам зрак и образ красен! Царь, в руцах демонов побывавший, возвращается к нам. Подай же тебе, Господи, самсонову силу, александрову храбрость, соломонову мудрость и кротость давидову! Да тя славят все страны и всякое дыхание человече и ныне, и присно, и во веки веков!

М и л о с л а в с к и й (аплодируя). Браво! Аминь! Ничего не в силах прибавить к вашему блестящему докладу, кроме одного слова – аминь!

Хор запел многолетие. Милославский отдает честь, поет что-то веселое и современное.

(Бунше.) Видишь, как тебя приветствуют! А ты хныкал!.. (Патриарху.) Воистину воскресе, батюшка! (Обнимает Патриарха, причем у того с груди пропадает панагия.) Еще раз благодарю вас, батюшка, от царского имени и от своего также благодарю, а затем вернитесь в собор, к вашим угодникам. Вы совершенно и абсолютно свободны, в хоре надобности тоже нет. А в случае чего-нибудь экстренного мы вас кликнем. (Провожает Патриарха до дверей, отдавая ему честь.)

Патриарх уходит с Дьяком. Д ь я к тотчас вбегает в смятении обратно.

Чего еще случилось?

Д ь я к. Ох, поношение! У Патриарха панагию с груди...

М и л о с л а в с к и й. Неужто сперли?

Д ь я к. Сперли!

М и л о с л а в с к и й. Ну уж, это мистика какая-то! Что же это у вас делается, ась?

Д ь я к. Панагия – золота на четыре угла, яхонт лазоревый, два изумруда...

М и л о с л а в с к и й. Это безобразие!

Д ь я к. Что делать прикажешь, князь? Уж мы воров и за ребра вешаем, а все извести их не можем.

М и л о с л а в с к и й. Ну зачем же за ребра вешать? Уж тут я прямо скажу, что я против. Это типичный перегиб. С ворами, Федя, если хочешь знать, надо обращаться мягко. Ты ступай к Патриарху и как-нибудь так поласковее с ним... утешь его... Что он, очень расстроился?

Д ь я к. Столбом стоит.

М и л о с л а в с к и й. Ну, оно понятно. Большие потрясения от этого бывают. Уж кому-кому, а мне приходилось видеть в театрах...

Дьяк выбегает.

Б у н ш а. Меня начинают терзать смутные подозрения. У Шпака – костюм, у посла – медальон, у Патриарха – панагия...

М и л о с л а в с к и й. Ты на что намекаешь? Не знаю, как другие, а я лично ничего взять не могу. У меня руки так устроены... ненормально. Мне в пяти городах снимки с пальцев делали... ученые... и все начальники единогласно утверждают, что с такими пальцами человек присвоить чужого не может. Я даже в перчатках стал ходить, так мне это надоело.

Д ь я к. (входит). Татарский князь Едигей к государю.

М и л о с л а в с к и й. Э, нет! Этак я из сил выбьюсь. Объявляю перерыв на обед.