Иван V: Цари… царевичи… царевны… - [5]

Но, признаться, мне льстила роль министра иностранных дел. И миссия постепенно обретала некую привлекательность. Отчего не попробовать себя на дипломатическом поприще?

— При тебе будет слуга и камердинер. Морское плавание до Стокгольма займет не более двух дней. Я хочу, чтобы ты отправился немедленно. Время дорого, а миссия твоя деликатна. Быть может, тебе через некоторое время придется отправиться в Париж — я прошу короля Карла выступить совместно с Людовиком-Солнце. Союз трех монархов — Карла, Людовика и Алексея — способен сокрушить турок, избавить Европу от вековой опасности.

Возразить? Не имело смысла. Бывший господарь вассального княжества — я видел это — был убежден, что его слово имеет какой-то вес. Он, разумеется, ссылался на поддержку порабощенных народов. Они непременно поднимутся, стоит только трем державам начать.

Я был с ним в дружеских отношениях, а потому не стал его переубеждать. Зачем? Мне представляется возможность повидать белый свет на всем готовом. Не стану ею пренебрегать.

Дух бродяжничества кипел во мне. Дрожжи были заквашены в пути от Ясс до Штеттина. Я был одинок, теперь у меня будут слуги. И деньги. И положение министра главы государства, правда, низвергнутого. Но об этом мало кто знал. Мои верительные грамоты были напечатаны на прекрасной бумаге с княжеским гербом. Герб был многоэтажным, на нем были представлены птицы и звери. Я успел заметить, что чем незначительней государство, тем пышней и витиеватей его герб.

Я согласился с охотою. Два дня ушли на сборы в дорогу, на сочинение письма к шведскому королю.

Письмо сочинял я, не жалея красок. Я уже успел усвоить менторский тон в диалогах со своим патроном. Во мне проснулся и зажил дипломат.

Домнул Георге меня благословил и расцеловал. Бедняга, он был убежден, что и монархи кинутся ему на шею.

В устье Одера я нанял шхуну под шведским флагом. Я заплатил шкиперу восемьдесят цехинов. И вскоре, распустив паруса, мы, подобно лебедю, вышли в открытое море.

Попутный ветер подхватил наше судно и понес к берегам Швеции. Море волновалось. Стада облаков мало-помалу смыкались и льнули к земле, к морю.

— Начинается шторм, — пробормотал шкипер. — Хорошо бы успеть.

— Успеем, — тряхнул головой кормщик. — Хорошим ходом идем.

В самом деле, шхуна словно бы летела по волнам, становившимися все круче. Качка давала себя чувствовать.

Нас изрядно помотало. Так прошла первая ночь. На следующий день море смилостивилось. Небо просветлело. В серой пелене появились окна. Они становились все шире, расползались. И вот уже из-за закраины блеснуло солнце.

На четвертый день показались изрезанные бухтами и бухточками берега Швеции. Ветер улегся. Розовые барашки лениво паслись на голубом пастбище. Их пасло солнце, уже безраздельно царившее на небосклоне.

Шпили, башни, крыши, еще далекие, постепенно вырастали. Они казались позолоченными. Вот он, вожделенный Стокгольм. Каково он меня встретит, что я найду, где мой приют?

Крикливые стаи чаек кружили над гаванью. Заметив нашу шхуну, они устремились к ней, виясь над кормой.

Лес мачт становился все ближе. Казалось, он непроходим. Но уж шкипер, навострив взор, выискал в нем прогал. Матросы спускали паруса. Затрещала якорная цепь. И вот мы уже неуклюже тремся о деревянную обшивку. Выкинули сходни. И я с наслаждением разминал ноги на незыблемой земле.

На этот раз мне не пришлось искать крышу над головой. Я велел извозчику везти нас в лучшую гостиницу «Золотой лев». Мне порекомендовал ее шкипер, с которым мы расстались самым дружелюбным образом. Я располагал изрядной суммой, которую отвалил мне мой патрон, не знавший счета своему капиталу. Я мог лишь предположить, что это была сумма по меньшей мере из шести знаков. И так как он придавал моей миссии очень важное значение, то щедрость его была понятна.

Король только что перебрался в новый замок на острове Стаден, где располагалась наиболее старая часть шведской столицы, насчитывавшая по крайней мере пять веков, со старым же королевским замком основателя города короля Кнута Эриксона. Этот замок сохранялся как историческая реликвия. Но еще служил обиталищем гвардии короля.

Освоившись, я, в сопровождении камердинера, переправился на Сгаден. В замке все еще шли какие-то работы, и обширный двор являл собой подобие склада.

Замок был начат в правление королевы Христины, дочери Густава Адольфа. Она приказала строить его с размахом, дабы размером и пышностью он превосходил все виденное ею в книгах, до которых она была большая охотница. Правила она, как говорили, с блеском, и Швеция при ней начала заметно усиливаться и богатеть. Но беспорядочная жизнь, недостойные любовники сбили ее с пути. Она передала престол своему кузену Карлу Густаву и отправилась в изгнание. Вечный город Рим привлекал ее более всего — она была великой ценительницей искусства и собрала большую коллекцию картин и скульптур как антиков, так и мастеров эпохи Возрождения. Ее сопровождал обер-шталмейстер маркиз Джованни Мональдески, многолетний любовник, пылкий и одновременно легкомысленный, как все итальянцы. В Риме Христина не ужилась и перебралась во Францию, обосновавшись в замке Фонтенбло. Там-то она приказала придворным убить Мональдески после того, как застала его в постели с горничной.