Услышав такой доклад, мотористы потом весь вечер смеялись.
А штурмовики ударили по стогу и не ошиблись — под сеном фашисты оказались.
Стали посылать Кочмалу командиром боевой группы.
Однажды ведёт он шестёрку истребителей над вражеским шоссе. На асфальте никого, словно веником подмели: ни машин, ни солдат.
В ясный зимний денёк фашисты не ездили, боялись нашей авиации. Вокруг стоят хвойные леса, засыпанные снегом. Тихо-тихо, словно все вымерли.
Вдруг Кочмала командует:
— За мной! Атакуем!
И устремляется в пике на кучу молодых ёлок. Лётчики пикируют и удивляются: зачем это он, на кого, на ёлки? А Кочмала бьёт по ёлкам из пушек и пулемётов, и лётчики видят чудо: иные деревья валятся, а иные в разные стороны бегут.
Не бывало ещё такого в природе, чтобы ёлки разбегались!
Оказалось, что фашисты, маскируясь от авиации, стали ходить с ёлками на плечах. Сверху посмотришь — дерево, а под ним — солдат. Не обратишь внимания на рощу, а под ней — целый батальон.
— Как же ты догадался? — спрашивали Кочмалу товарищи.
— Очень просто! Я смотрю: большие леса стоят снегом засыпаны, а при дороге ёлки зелёные.
При этом простом объяснении опять почему-то все смеются.
И только никто не засмеялся, услышав про подвиг Коч-малы.
Однажды ему поручили проверить мастерство молодого лётчика, только что прибывшего в полк.
— Ну что ж, — сказал Кочмала, — пофигуряем?
Они сели в двухместный учебный самолёт и стали проделывать над аэродромом фигуры высшего пилотажа.
Так носились, что залюбуешься. И вдруг из-за облаков вынырнул фашистский самолёт. Громадный, двухмоторный дальний разведчик. Высмотрев что-то важное в нашем тылу, он быстро несся курсом с востока на запад.
Такого упустить нельзя!
Но что делать? Пока поднимутся боевые самолёты с аэродрома, он уйдёт. В воздухе один Кочмала на безоружном учебном «ястребке». И вдруг командир услышал его голос по радио:
— Разрешите догнать?
— Догнать и наказать! — сгоряча крикнул командир. И увидели, как учебный самолёт погнался за уходящим разведчиком. Минута — и они скрылись из глаз.
Что же теперь будет? Ведь у Кочмалы ни пушек, ни пулемётов, он на учебной машине.
— Что-нибудь будет, — сказал кто-то из мотористов. — На то он и Кочмала…
Некоторые попытались шутить, но как-то уж не шути-лось. А вечером весь аэродром был взбудоражен. Вернулся молодой лётчик. Растрёпанный, в разорванном комбинезоне и без шлема.
— А Кочмала где?
— Я не знаю. Он мне приказал — прыгай… Я прыгнул и зацепился парашютом за деревья. Потерял шлем, унты и поцарапался, вот… Меня партизаны с сосны сняли.
— Ну, а с Кочмалой что?
— Он полетел дальше. Немец от него, а он за ним. Вот и всё, что рассказал молодой лётчик.
А наутро приехали на аэродром офицеры-зенитчики и спрашивают:
— Где у вас лётчик, который вчера с парашютом выбросился? Жив-здоров?
Увидели молодого пилота и стали его поздравлять:
— Ловко это у вас получилось! Сами с парашютом, а самолёт свой прямо немцу под хвост… Только щепки от «юнкерса» полетели, так и загудел в лес. С полчаса потом всё дым и пламя. Вы своего самолёта не жалейте: вы сбили дальнего разведчика, который сфотографировал важный объект. Вы достойны большой награды.
— Это не я — там был другой, — смущённо ответил пилот.
Зенитчики примолкли, поняв, что они привезли в полк весть о гибели героя. Печально стало в полку, но ненадолго. Как-то раз вернулись лётчики с разведки и говорят:
— Жив Кочмала! Ничего ему не делается, опять чудит. Летим — смотрим: в тылу у противника на снегу огромная стрела из еловых веток выложена и указывает на кладбище. Ударили мы по нему — а оттуда фашисты как тараканы. Оказывается, они среди могил замаскировались… и напросились в покойники! Ну кто же это мог подстроить, как не Кочмала? Он это действует. Не на самолёте, так пешком врагов бьёт. Где-нибудь в партизанах.
Так в полку появилась легенда, что Кочмала не погиб. И при каждом передвижении вперёд лётчики ожидали, что вот-вот с освобождённой территории на какой-нибудь попутной машине появится сам Кочмала и, отрапортовав командиру, что выполнил приказ — наказал фашистского разведчика, — обязательно скажет что-нибудь смешное.
На Москву фашисты ехали по шоссе. В деревню Вере-тейка даже не заглянули. Что в ней толку: в лесу стоит, а вокруг — болота. А вот когда от Москвы побежали — удирали просёлками. Наши танки и самолёты согнали их с хороших дорог — пришлось гитлеровцам пешком топать по лесам и болотам. И вот тут набрели они на Веретейку.
Заслышав о приближении врагов, все жители в лес убежали и всё имущество либо в землю зарыли, либо с собой унесли.
Ничего врагам не досталось, ни одного петуха. Словно вымерла деревня. А всё-таки два человека задержались: Ваня Куркин и его дедушка Севастьян.
Старый пошёл рыболовные сети прибрать да замешкался, а малый без деда не хотел уходить, да тут ещё вспомнил, что в погребе горшок сметаны остался, хотел одним духом слетать и тоже не успел. Высунул нос из погреба — смотрит, по домам уже немцы рыщут. И танки по улице гремят.
Дедушка свалился к нему с охапкой сетей в руках.
— Ванюша, затаись, тише сиди, а то пропали! — шумит глухой под носом у немцев.