Иван Сусанин - [34]
Пошли торговыми рядами: калачным, пирожным, москательным, сапожным, суконным, холщевым, красильным, солодовенным, овощным, мясным…
Настенка запросилась в рыбный ряд.
— Уж так солененького хочу!
Сусанна понимающе кивнула:
— Надо бы зайти, сынок.
Мужики и парни завалили лотки соленой, сушеной, вяленой и копченой рыбой. Тут же в дощатых чанах плавал и живец, только что доставленный с озера: судак, щука, карась, лещ, окунь, плотва…
— Налетай, православныя! Рыба коптец, с чаркой под огурец!
— Пироги из рыбы! Сам бы ел, да деньжонок надо!
Верткий, высоченный торговец ухватил длинной рукой Иванку за рукав армяка.
— Бери всю кадь. За два алтына отдам!
— Соленую рыбешку дай.
— Чего мало?
— Придет время — кадь возьму.
Настенка тотчас принялась за рыбину, а к торговцу подошел новый покупатель.
— Где ловил?
— Как где? — вытаращил глаза торговец. — Чай, одно у нас озеро.
— Но и ловы разные. Поди, под Ростовом сеть закидывал?
— Ну.
— А мне из Угожей надо. Там, бают, рыба жирней.
Угожане торговали с возов, меж коих сновал десятский из Таможенной избы: взимал пошлину — по деньге с кади рыбы.
Один из торговцев заупрямился:
— За что взимаешь, милай? Кадь-то пустая.
— А на дне?
— Всего пять судаков. Не ушли.
— Хитришь, борода. Дорогой продал.
— Вот те крест! Кому ж в дороге рыба надобна? Неправедно берешь.
— Неправедно?! — насупился десятский и грозно насел на мужика:
— На цареву слугу облыжные речи возводишь? Царев указ рушить! А ну, надувала, поворачивай оглобли!
Мужик сплюнул и полез в карман.
Получив пошлину, десятский тронулся дальше, а Иванка головой крутанул: свиреп «царев слуга!»
Супротив Успенского собора стояла церковь Спаса на Торгу или Спас Ружная. Она находилась среди торговых рядов и называлась так потому, что многие годы не имела прихожан, а источником ее существования была «руга» — пожертвования[105].
Подле храма секли батогами мужика. Дюжий рыжебородый кат[106] в алой, закатанной до локтей рубахе, стегал мужика по обнаженным икрам.
— За что его? — спросил Иванка.
— Земскому старосте задолжал. Другой день на правеже[107] стоит, ответил один из ростовцев.
Подскочил земский ярыжка. Поглазел, захихикал:
— Зять тестя лупцует, хе-хе!
Ростовцам не в новость, Иванке — в диковинку.
— Чего языком плетешь? Кой зять?
— Обыкновенный. Не зришь, Пятуню потчует? То Фомка — кат. Залетось Пятунину дочку замуж взял.
— Негоже тестя бить, — нахмурился Иванка.
— А ему что? Ишь зубы скалит. Ай да Фомка, ай да зятек!
Пятуня корчился, грыз зубами веревку на руках, привязанных к столбу.
— Полегче, ирод, мочи нет, — хрипло выдавил он, охая после каждого удара.
— Ничо, тятя. Бог терпел и нам велел, — посмеивался Фомка.
Сусанна дернула Иванку за рукав армяка.
— Пойдем, сынок. Глядеть страшно.
Но Иванка и с места не стронулся, глянул на ярыжку.
— Слышь, мил человек. Сколь задолжал Пятуня?
— Многонько. Ходить ему в холопах. Полтину серебром.
— Развязывай мужика. Я заплачу.
Ярыжка окинул молодого мужика цепкими, прощупывающими глазами. На голове старенький войлочный колпак, армячишко видавший виды, в пеньковых лаптях. Откуда у «деревенщины» такие деньжищи?
— Ты языком болтай, да меру знай.
Иванка вытянул из-за пазухи кису, отсчитал полтину.
— Да ты что, сынок, деньгами разбрасываешься? — всполошилась Сусанна. — Сами еще не ведаем, как жизнь пойдет. Спрячь!
Но Иванка ослушался:
— Не могу зреть, как людей мучают. Развязывай, ярыга!
У ярыжки хищно блеснули глаза. А из толпы донеслось:
— Не отдавай, паря. Себе заграбастает. Ведаем Хотяйку! Из плута скроен, мошенником подбит. Пусть земского старосту кличет.
— Спасибо, братцы.
Иванка спрятал кису, а Хотяйка, зло ощерившись на толпу, неторопко пошагал к Земской избе.
А торг шумел, полнился выкриками:
— Торгую лаптишками, сапожонками, солью в развес и рыбою в рез!
— Налетай на лук с чесноком!
— Бери капустенку и маслишко конопляное!..
Лук, чеснок, хрен и редька пользовались в Ростове (да и в других городах) большим спросом. От всех хворей и недугов. Лук, чеснок да баня всё правят!
Обширная Вечевая площадь вбила в себя многие казенные дворы. Здесь стояли Кабацкий и Гостиный двор (последний поставлен по приказу Ивана Грозного)[108], а подле с ними — Съезжая изба. Недалече от нее находилась Житная площадь, где ростовцы и приезжие люди торговали житом и другими товарами. А возле Таможенной избы, коя занималась сбором пошлин, расположилась изба Писчая, где посадские подьячие предлагали свои услуги для написания купчих и других бумаг. Около нее-то и стояла изба Земская, в коей заседали земские старосты и целовальники. Рядом была изба Сусляная да изба Квасная, кои собирали пошлину за продажу кваса и сусла[109].
Все казенные избы были деревянными, стояли на подклетях, и Иванка еще не ведал об их предназначении.
Особое место в Ростове занимала Съезжая изба, куда приезжал воевода и «сидел за государевыми делами».
Хоромы же воеводы находились восточнее Вечевой площади, в полуверсте от Торга[110].
За Съезжей избой стояли две тюрьмы: Опальная — для «государевых злодеев» и Губная изба, где судили уголовные дела выборные из дворян — «губные старосты».
Славился Ростов и именитыми купцами: Кекиными, Мальгиными, Щаповыми, Милютиновыми, Хлебниковыми. Купцы Кекины вели торговлю даже с народами, кочующими за Уралом…
Замыслов Валерий — известный писатель, автор исторических романов. В первой книге "Иван Болотников" рассказывается о юности героя, его бегстве на Дон, борьбе с татарами и походе на Волгу. На фоне исторически достоверной картины жизни на Руси показано формирование Ивана Болотникова как будущего предводителя крестьянской войны (1606–1607 гг.).
Эта книга писателя Валерия Замыслова является завершающей частью исторического романа об Иване Болотникове.
Третий роман цикла «Святая Русь» «Полководец Дмитрий» или «Сын Александра Невского» сообщает о сыне Александра Невского Дмитрии, победившем Ливонский орден в сражении под Раковором, которое западные учёные называют предвестником Грюнвальдской битвы. За цикл романов в трёх томах «Святая Русь» Валерий Замыслов постановлением губернатора Ярославской области был награждён литературной премии им. И. З. Сурикова первой степени. .
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В романе «Горький хлеб» В. Замыслов рассказывает о юности Ивана Болотникова.Автор убедительно показывает, как условия подневольной жизни выковывали характер крестьянского вождя, которому в будущем суждено было потрясти самые устои феодально‑крепостнического государства.
Вместо аннотацииИсторики, краеведы, писатели и журналисты, исследователи эпохи ХYIII столетия дают Ваньке Каину (Ивану Осипову, родившемуся в деревне Иваново (или Ивановке), Ростовского уезда Ярославской губернии) разные оценки: «великий авантюрист», «не коронованный король московского преступного мира», «добрый молодец, защитник простого народа от господ», «удалой атаман волжской вольницы», «легендарная личность, не менее известная, чем, скажем, Стенька Разин, Гришка Отрепьев или Емелька Пугачев», «чуть ли не глава столичного Сыскного приказа», «безнравственный русский гений», и … «самый знаменитый ярославский писатель ХYIII века», так как многие старинные песни, как то «Не шуми мати зеленая дубравушка, «Ах, тошно мне, доброму молодцу, тошнехонько, «Вниз по матушке по Волге» и другие (всего около 54-х) известны в народе под именем Каиновых.«Его натура ослепительна, а жизнь легендарна.
Роман Дмитрия Конаныхина «Деды и прадеды» открывает цикл книг о «крови, поте и слезах», надеждах, тяжёлом труде и счастье простых людей. Федеральная Горьковская литературная премия в номинации «Русская жизнь» за связь поколений и развитие традиций русского эпического романа (2016 г.)
Роман «Испорченная кровь» — третья часть эпопеи Владимира Неффа об исторических судьбах чешской буржуазии. В романе, время действия которого датируется 1880–1890 годами, писатель подводит некоторые итоги пройденного его героями пути. Так, гибнет Недобыл — наиболее яркий представитель некогда могущественной чешской буржуазии. Переживает агонию и когда-то процветавшая фирма коммерсанта Борна. Кончает самоубийством старший сын этого видного «патриота» — Миша, ставший полицейским доносчиком и шпионом; в семье Борна, так же как и в семье Недобыла, ощутимо дает себя знать распад, вырождение.
Роман «Апельсин потерянного солнца» известного прозаика и профессионального журналиста Ашота Бегларяна не только о Великой Отечественной войне, в которой участвовал и, увы, пропал без вести дед автора по отцовской линии Сантур Джалалович Бегларян. Сам автор пережил три войны, развязанные в конце 20-го и начале 21-го веков против его родины — Нагорного Карабаха, борющегося за своё достойное место под солнцем. Ашот Бегларян с глубокой философичностью и тонким психологизмом размышляет над проблемами войны и мира в планетарном масштабе и, в частности, в неспокойном закавказском регионе.
Сюжетная линия романа «Гамлет XVIII века» развивается вокруг таинственной смерти князя Радовича. Сын князя Денис, повзрослев, заподозрил, что соучастниками в убийстве отца могли быть мать и ее любовник, Действие развивается во времена правления Павла I, который увидел в молодом князе честную, благородную душу, поддержал его и взял на придворную службу.Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
В 1977 году вышел в свет роман Льва Дугина «Лицей», в котором писатель воссоздал образ А. С. Пушкина в последний год его лицейской жизни. Роман «Северная столица» служит непосредственным продолжением «Лицея». Действие новой книги происходит в 1817 – 1820 годах, вплоть до южной ссылки поэта. Пушкин предстает перед нами в окружении многочисленных друзей, в круговороте общественной жизни России начала 20-х годов XIX века, в преддверии движения декабристов.