Иван Саввич Никитин - [4]
Некий С. П. Кутепов частенько приходил в класс пьяненьким и куражился над учениками. Этот горе-наставник иногда давал волю своим рукам, а его излюбленным изречением было «К порогу!». Можно предположить, что именно сей муж послужил Никитину прототипом эпизодического, но запоминающегося образа учителя-изверга Алексея Степаныча с его издевательским «На колени!» («Дневник семинариста»). Вспоминая уроки экзекуции, митрополит Леонтий свидетельствовал: «Жестоко наказывали розгами неисправных, а стояние на коленях за партой или у порога было обычно. Обращение с учениками было вообще суровое и часто бестактное».
Лишь имя латиниста, одно время инспектора училища Е. Г. Светозарова упоминается в светлых тонах. Рассказы же о большинстве других связываются с чувством неистребимого страха. Поступивший в воронежскую бурсу в 1841 г В. О. Гурьев, позже тамбовский протоиерей, рисует такую сцену: «Случится… появится в коридоре кто-либо из наших учителей… и мы шарахаемся в разные стороны, чисто как овцы, завидевшие волка. Такой неотразимый ужас наводил на нас один вид всякого учителя…»
Розги оставили незаживающие раны в памяти. Число ударов за «сеанс» на одного мальчика доходило до 300! Учившийся в воронежской бурсе несколько позже Никитина А. Бунин рассказывал: «…самая грозная власть — классный палач-секутор, избиравшийся из худших по успехам, но великовозрастных и сильных учеников». Бунин мрачно живописует «день расправы» — cyбботу, когда весь класс приходил в особенно тревожное состояние духа. Вообще меры наказания употреблялись изобретательно, среди прочих стояние на коленях на… классных столах.
Условия быта будущих пастырей были суровые. Теснота страшная (в одном небольшом классе до 100 человек), грязь невыносимая, духота нестерпимая летом и лютый холод зимой. Митрополит Леонтий вспоминал: «В классе у нас в самые лютые морозы не топили, холод заставлял мальчиков бить сапог о сапог, чтобы согреть ноги. «Что вы, что вы, дети? Духом Божьим грейтесь», — певучим тоном говорит отец Игнатий, а сам сидит в кресле в теплом подряснике, в теплой рясе и в теплейших сапогах… Руки до того зябли у нас, что нельзя было писать, перо валилось из рук от холоду».
В «Дневнике семинариста» Никитин описывает подобную же картину, когда ученики, дабы согреться, «стучали во всю мочь своими окостенелыми ногами об деревянный, покоробившийся от старости пол» или затевали тут же, в классе, кулачные бои.
Мало что давало училище образованию бурсаков. Знавший эту сторону жизни поэта А. С. Суворин писал, что «ученье то было бестолково», а преподаватели заставляли учеников зубрить, «сплошь и рядом не понимая того, что болтал их детский ум». Катехизис, церковный устав, Св. Писание, латынь и прочие премудрости постигались «долбежкой». За этим присматривали специальные «авдиторы» из числа наиболее твердолобых. Они ставили в особых списках — «нотате» — предупредительные оценки «знает» или «не знает». За дисциплиной приглядывал особый «цензор», любивший наушничать на тех, кто противился его притеснениям. «Изучение уроков, — вспоминал А. Бунин, — по всем предметам, не исключая священной истории, требовалось совершенно буквальное, о каких-либо объяснениях урока учителем в классе и ответах учеников своими словами урока не могло быть и речи».
Пребывание Ивана Никитина в духовном училище отмечено редкими документами, сухо фиксирующими переход мальчика из класса в класс. К примеру, полугодичная ведомость за 1836/37 учебный год аттестует его так: «Поведения кроткого. Способностей — очень хороших. Прилежания — ревностного. Успехов — очень хороших».
Прилежный и послушный был ученик. Лишь иногда мелькают настораживающие строчки: «Нотное пение не умеет», «Церковный устав не знает».
Почти двадцать лет спустя после окончания училища в 1839 г. Никитин напишет о бурсе-мачехе:
В заключении стихотворения (оно смогло появиться в печати лишь полвека спустя после написания) выражена надежда автора:
(«Ах, прости, святой угодник!..»)
В 1839–1843 гг. Никитин продолжил образование в Воронежской духовной семинарии, которая к тому времени имела уже почти вековую историю. Когда-то она могла гордиться своими профессорами: в конце XVIII в. здесь преподавал известный своими учеными трудами и культурными начинаниями Е. А. Болхоритинов; в 20—30-е годы XIX в. читали лекции философы А. Д. Вельяминов и П. И. Ставров. В семинарии учился А. П. Серебрянский, автор популярной студенческой песни «Быстры, как волны дни нашей жизни…» и трактата «Мысли о музыке», восхитившего В. Г. Белинского. В ту пору, когда учился Никитин, еще живы были восторженные воспоминания о литературном кружке A. П. Серебрянского, который посещал его друг А. В. Кольцов. Но, кроме преданий, мало что отрадного сохранилось об этом учебном заведении.
Эта книга о бесстрашном партизане-разведчике, Герое Советского Союза Николае Ивановиче Кузнецове, умело действовавшем в годы Великой Отечественной войны в глубоком тылу у немецко-фашистских захватчиков в городах Ровно и Львове.
Книга писателя и литературоведа Виктора Кузнецова «Тайна гибели Есенина» (М., «Современник», 1998) вызвала большой интерес в России и за рубежом. В исследовании впервые использовались недавно еще секретные архивно-документальные источники из труднодоступных фондов (ВЧК-ГПУ-НКВД, МВД и др.).В своей существенно дополненной и переработанной книге В. И. Кузнецов представляет новые факты и аргументы, убедительно доказывающие убийство великого русского поэта. К основному тексту работы прилагаются воспоминания и материалы современников, дополняющие его биографический портрет.
Книга писателя и литературоведа Виктора Кузнецова «Тайна гибели Есенина» (М., «Современник», 1998) вызвала большой интерес в России и за рубежом. В исследовании впервые использовались недавно еще секретные архивно-документальные источники из труднодоступных фондов (ВЧК — ГПУ — НКВД, МВД и др.).
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.
В книге рассказывается о жизни и творчестве выдающегося американского писателя Э. Хемингуэя. В работе представлены новые, ранее не опубликованные материалы. Книга поможет не только яснее представить жизненный путь писателя, но и глубже понять философский смысл его произведений.