- Милостивый государь! - закричал он, вскочив с места, - что это значит? Я с вами разделаюсь...
- Я не виноват-с: право! Это иногда течет: видно, вверху пролили ушат с водой... Эй, Авдей! Авдей! подставь скорей ведерко...
- Прощайте, - сказал майор, - у вас небезопасно; пойду укрыться... к племяннице от дождя. Странные у вас правила, право, странные: не стреляетесь, не переносите знакомства на другую квартиру, дождь терпите в комнатах... гм!
Он ушел. На другой день, рано утром, от Анны Павловны, от майора и от старухи не осталось никаких следов. В доме и духу их не стало.
Авдей торжественно вышел на средину комнаты.
- Как же, батюшка Иван Савич, - сказал он, - они увезли у нас диван, стол, часы, зеркало, ковер, две вазы, ведро совсем новешенькое да молоток. Не прикажете ли сходить за ними?
- И, нет, не надо! Еще, пожалуй, привяжется Стрекоза: по какому, дескать, поводу эти вещи были там? ну их совсем. Избавились от беды: это главное.
- Ведь говорил я вам, нехорошо будет: шутка ли, чего стало!
- Зато пожуировали! - сказал Иван Савич.
В тот же день Иван Савич кутил с друзьями. Он рассказал им свое приключение.
- За здоровье сироты! - провозгласили друзья.
- Да, друзья мои, лишился, потерял ее! если б вы знали, как она любила меня! Подумайте, всем мне жертвовала: спокойствием, сердцем. Она была... как бы это выразить?.. милым видением, так сказать, мечтой... разнообразила этак тоску мертвой жизни...
- Да, братец, жаль, - сказал, вздохнув и покрутив усы, офицер, - как это ты выпустил из рук такую птичку?.. Ты бы проведал!
- Нельзя, mon cher: честное слово дал! Дядя, опекун: подумай, вышла бы история... повредила бы мне по службе.
- Ты бы мне сказал, - продолжал офицер, - я бы разделался с ним. Я бы показал, что значит обидеть моего приятеля! А ты! вот что значит не военный человек!
- Я, mon cher, и сам намекал ему на пистолеты, даже снял со стены и показал... да он искусно замял речь.
- Подлец! трус! - примолвил офицер, притопывая то той, то другой ногой...
- Какие всё ему достаются: барыни, да еще замужние! - заметил другой.
- И не показал, не познакомил, злодей! - сказал Вася. - Нет, я так в горничных счастлив. Какая у меня теперь... а!!
И он рассказал им какая.
- Славно мы живем! - примолвил один из молодых людей, - право, славно: кутим, жуируем! вот жизнь так жизнь! завтра, послезавтра, всякий день. Вон Губкин: ну что его за жизнь! Утро в департаменте мечется как угорелый, да еще после обеда пишет, книги сочиняет; просто смерть!.. чудак!
Иван Савич опять не знал, куда девать свое время, опять зевал, потягивался, бил собаку, бранил Авдея. Однажды он пришел в комнату Авдея и посмотрел в окно. Вдруг лицо его оживилось.
- Голубчик Авдей! - сказал он, - посмотри-ка, какая хорошенькая девушка там, в окне, и как близко: можно разговаривать!
- Не о чем разговаривать-то, - сказал Авдей.
- Какие глазки! - продолжал Иван Савич, - ротик! только нос нехорош. А беленькая, свеженькая - прелесть! Ты ничего мне и не скажешь! Узнай, чья она.
Авдей доложил, что она служит у знатной барыни.
- И девушка-то знатная! - сказал Иван Савич, - право! а?
- Не могу знать! - отвечал Авдей, - известно: девчонка!
- Послушай, порадей-ка мне у ней: поди скажи, что я и добрый, и...
- Полно вам, батюшка Иван Савич, Бога вы не боитесь... - заговорил он с убедительным жестом, - и я-то с вами сколько греха на душу взял.
- Ну! - сказал Иван Савич, - по-твоему, не пожуируй! Поди, поди, говорят тебе.
- Воля ваша, Иван Савич, гневайтесь не гневайтесь, а я больше не намерен.
- Что ж ты пыль не обтираешь нигде, дурак этакой! - сердито закричал Иван Савич, - это что? это что? а? У меня там везде паутина! Давеча паук на нос сел! Ничего не делаешь! А еще метелку купил! К сапожнику опять забыл сходить? Да ты мне изволь новые чашки на свои деньги купить: я тебе дам бить посуду! Что это за скверный народ такой, ленивый... никуда не годится!
Дня через два Ивану Савичу принесли новое платье. Он примерил и велел спрятать. Вдруг Авдей вышел на средину.
- А что, батюшка Иван Савич, - сказал он, - не будет ли вашей барской милости... то есть теперь у вас три сюртука... один-то уж старенький... Не пожалуете ли мне?
Он низко поклонился.
- Не намерен, - сказал Иван Савич сухо.
Авдей крякнул и пошел в переднюю...
На другой день он надел на себя серебряные часы, повесил бисерный снурок по всей груди и животу, взял в руки картуз с кисточкой и отправился радеть своему барину.
- Говорил, - сказал он через полчаса, вышедши на средину.
- Что ж ты говорил? - спросил Иван Савич.
- Что, мол, барин у меня и добрый, и хорошенький такой...
- Вот, хорошенький! Зачем же ты врешь?
- Что за вру! вы ведь хорошенькие!..
Оба молчали. Иван Савич гладил бакенбарды.
- Что ж ты не в моем сюртуке ходил к ней? оно бы лучше! - сказал Иван Савич.
- Да как я смею барский сюртук надеть?
- Ты возьми его себе совсем, тот, что просил у меня.
Авдей подбежал, согнувшись, и поцеловал у барина ручку.
- Что ж ты ей еще сказал?
- Что барин мой, мол, молодец: где ни завидит женщину, - тотчас влюбится! У него, мол, немало их было...
