Иван Калита - [4]

При составлении новых сводов часто сбивалась правильная хронология событий. Да и сам календарь был неоднозначен. В эпоху Калиты на Руси были в употреблении сразу три системы исчисления времени. По одной из них год начинался с 1 марта, по другой – с 1 сентября, а по третьей – с 1 марта предшествующего года. Летописец никогда не сообщает, какую из этих систем он использует. Кроме того, составитель свода никогда не знал, каким стилем пользовались его предшественники. В результате события часто сдвигались в датировке на год и даже более вперед или назад.

Наконец, летописцы всегда были очень кратки в своих сообщениях. События целого года укладывались у них в несколько строк. Иногда, указав год, летописец лаконично замечает – «не бысть ничего». Но даже рассказав о событии более или менее внятно, он никогда не объяснял его причин. Пояснения такого рода обычно ограничивались традиционными сентенциями: «за грехи наши», «Божиим попущением», «по воле Божией». Этот лаконизм иногда придает летописному повествованию почти афористичную сжатость и выразительность. Но сколько слез было пролито историками над каждой недосказанной строкой!

Изучение истории ранней Москвы затрудняется еще и тем, что практически все ее книжное богатство погибло во время нашествия Тохтамыша в 1382 году. Стараясь сберечь книги, митрополит приказал собрать их в одну из кремлевских каменных церквей. Книг оказалось так много, что они достигли сводов. Но татарам удалось захватить и сжечь Кремль. От книг остался один пепел.

Древние московские книги погибали и в последующие века. Известно, например, что знаменитый деятель времен Петра I В. Н. Татищев (1686 – 1750) использовал для своего труда «История Российская» целый ряд летописей, не сохранившихся до наших дней. Историк Н. М. Карамзин (1766 – 1826) имел в своем распоряжении Троицкую летопись, погибшую в пожаре Москвы в 1812 году.

Подводя итог утратам и проблемам, отметим главное: наши знания об Иване Калите и его времени обрывочны и фрагментарны. Его портрет – словно древняя фреска, израненная временем и скрытая под толстым слоем поздней масляной живописи. Путь познания Ивана Калиты есть путь кропотливой реставрации. Но вместе с тем это и путь самопознания. Ведь мы имеем дело со строителем Московского государства, чья рука навсегда оставила свой след на его фасаде.

Идет время – но идет и дело. И вот уже сходит понемногу сухая шелуха поновлений. Вот приоткрылись подлинные черты лица, вот ожил взгляд, глядящий на нас сквозь века. И в этом строгом взгляде – безмолвный вопрос. Но что мы сегодня ответим ему, хранителю Руси и ее великому созидателю?

Вавилонский плен

Ибо так говорит Господь Саваоф, Бог Израилев: железное ярмо возложу на выю всех этих народов, чтобы они работали Навуходоносору, царю Вавилонскому...

Иеремия, 28,14.

И оттоле начаработати Руская земля татаром...

Новгородская IV летопись, 1238 г.

Основатель московской династии и отец Ивана Калиты князь Даниил Александрович – самый неприметный из правивших тогда в Северо-Восточной Руси потомков Всеволода Большое Гнездо. Он родился в 1261 году и был младшим сыном Александра Невского. Точная дата его появления на свет неизвестна, но можно думать, что случилось это в самом начале зимы. Преподобный Даниил Столпник, в честь которого он получил свое имя, по старым месяцесловам праздновался 11 декабря.

В ноябре 1263 года, когда в возрасте 43 лет умер его отец, Даниилу не исполнилось и двух лет. Согласно завещанию отца он получил весьма скромный удел – основанную Юрием Долгоруким Москву с прилегающими к ней землями.

В силу своей незначительности Москва в первые сто лет своего существования ни разу не была стольным городом. Лишь в 1247 году сюда случайно залетел и ненадолго здесь обосновался задиристый и непоседливый князь Михаил Хо-робрит, брат Александра Невского. Однако в Москве он явно скучал. Через год Михаил перебрался во Владимир-на-Клязьме, изгнав оттуда своего дядю, юрьевского князя Святослава Всеволодовича. Строитель гениального собора, Святослав был, по-видимому, неважным воином. Во всяком случае, он без боя уступил престол своему нахрапистому племяннику. А еще немного времени спустя Михаил Хоробрит сложил свою буйную голову в какой-то дикой схватке с литовцами на берегах сонной подмосковной речки Протвы. Его похоронили в Успенском соборе во Владимире, где своды еще чернели гарью от Батыева погрома в феврале 1238 года. А Москва с округой вновь вернулась в состав великого княжения Владимирского.

Душеприказчиком Александра Невского был его младший брат Ярослав Ярославич. Этот сильный, уважаемый современниками князь, известный прежде всего как родоначальник трагической династии тверских князей, взял в свою семью на воспитание малолетнего Даниила. (Мать дитяти, княгиня Александра, к этому времени уже умерла). То был мудрый, дальновидный шаг князя Ярослава. Повзрослев, Даниил сохранил добрые отношения с сыновьями Ярослава Святославом и Михаилом.

Удел Даниила, Москву, Ярослав поручил своим наместникам. Лишь через семь лет тиуны были отозваны и управление городом перешло к доверенным лицам Даниила. Впрочем, не исключено, что и позднее, в 1270-е годы, Москва находилась под контролем великих князей Владимирских: сначала Ярослава Ярославича, а с 1272 по 1276 год – Василия Яросла-вича.