Иван Грозный - [14]
Один из первых известных нам приказов - Посольский, который возглавил дьяк Иван Михайлович Висковатый. Он около двадцати лет руководил внешней политикой России. В ведении А.Ф. Адашева была Челобитная изба. Может быть, это и есть та самая «ызба у Благовещения», где сидели «заодин» он и Сильвестр? Это учреждение должно было принимать челобитные на имя государя и производить по ним расследование. Среди этих челобитных были, разумеется, и просьбы, и доносы. Таким образом, Челобитный приказ оказывался высшим контрольным органом, расследующим все дела, о которых шла речь в челобитных. Отсюда вытекала и особая власть Адашева. Говорили, что боярин, который «челобитной волочит» (т. е. слишком долго ее рассматривает), «не пробудет без кручины от государя»; если же Адашев на кого разгневается, то «больши того не бей челом, то бысть в тюрьме или сослану».
В те же годы возник Поместный приказ, который ведал распределением поместий между служилыми людьми. Разрядный приказ был своего рода штабом вооруженных сил, он подготавливал назначения на важнейшие должности в войсках. Разбойный приказ занимался борьбой против «разбоев» и «лихих людей». Земский приказ управлял Москвой, отвечал за порядок в ней.
В 1550 году был создан свод законов – Судебник. До него существовал Судебник 1497 года, принятый при Иване III, но к середине XVI века старый Судебник подзабыли, кое в чем он и устарел. В старом Судебнике не было даже деления текста на статьи. Новый был гораздо лучше систематизирован, точнее отредактирован. В нем впервые вводились наказания для взяточников - начиная от мелких канцелярских служителей - подьячих, кончая боярами. Специфика феодального права сказалась здесь в том, что наказания для бояр, решающих дела неправильно, по «посулам» (взяткам), были куда мягче, чем для подьячих.
Не забыли и церковную реформу. Церковь единого государства нуждалась в более жесткой централизации. От времен феодальной раздробленности остались в наследство мелкие различия в обрядах в разных землях. Была необходима их унификация. Еще существенней было то, что в разных землях молились подчас разным святым: в каждом княжестве, наряду с общерусскими, поклонялись и своим, «местночтимым» святым: ярославским, ростовским, новгородским... Можно было, конечно, «разжаловать» местных святых, оставив лишь общерусских и московских. Но возглавлявший церковь митрополит Макарий поступил гораздо умнее: все местные святые стали общерусскими, был создан общерусский пантеон.
В 1551 году был созван церковный собор. Он вошел в историю под названием Стоглавого, так как его решения были сведены в 100 глав и получили название «Стоглава». Собор не только унифицировал все обряды, но и поставил задачу улучшить нравы духовенства и тем самым поднять его авторитет.
Весьма активную роль в этом соборе играл сам царь Иван. Решения собора даже озаглавлены: «Царския вопросы и соборные ответы о многоразличных церковных чинех». Название отражает форму соборных заседаний: царь задавал вопросы участникам собора, а они давали свои ответы. Нередко вопрос предрешал ответ, когда царь, спрашивая, уже говорил о каком-то нарушении морали, церковных правил и т. д. Так, вряд ли кто-нибудь ответил бы, что хорошо, что люди идут в монастырь, «чтобы всегда бражничать». Кстати, борьба с пьянством в монастырях была предметом особой заботы Стоглавого собора. Правда, осуждали лишь злоупотребление хмельными напитками, а не их употребление. На соборе говорили, что издавна монахи пили вино, но «в славу божию», умеренно - по одной, две, три чаши. Теперь же в русских монастырях установился неписаный закон: «...аще имеем питие пьянственное, не можем воздержатися, но пием до пьянства». Поэтому монахам было запрещено употреблять водку («горячее вино») и дозволены квас и виноградные («фряжские») вина.
Собор предписал протопопам (старшим священникам) следить, чтобы рядовые священники «не билися и не лаялися и не сквернословили и пияни бы в церковь и во святый олтарь не входили, и до кровопролития не билися». Такое правило было необходимо ведь в царских вопросах рассказывалось, что попы «в церкви всегда пьяни и без страха стоят и бранятся и всякие речи неподобные всегда изо уст их исходят», что они «в церквах бьются и дерутся промеж себя».
Очень серьезные реформы касались организации класса феодалов. Одной из них было ограничение местничества. Здесь будет уместно остановиться на этом явлении. Сейчас это слово у нас употребляется в совершенно ином значении: местничеством называют соблюдение интересов местных в ущерб общегосударственным. В России же XVI-XVII веков местничество состояло в том, что феодалы получали служебные назначения не столько по личным заслугам, сколько по своему происхождению, «породе». А. С. Пушкин в одном из стихотворений, говоря о дворянском роде Езерских, пишет:
Из них Езерский Варлаам
Гордыней славился боярской;
За спор то с тем он, то с другим
С большим бесчестьем выводим
Учебник состоит из глав, посвященных палеографии (науке о рукописях), геральдике (науке о гербах), сфрагистике (науке о печатях), хронологии (науке о системе счета времени), метрологии (науке об измерении расстояний, веса, объема), генеалогии (науке о происхождении родов) и др. Эти науки объединены понятием «вспомогательные исторические дисциплины», поскольку без них невозможно изучение и понимание прошлого.В книге раскрываются особенности методических приемов каждой из дисциплин, специфика предмета.
Небольшая книга об освобождении Донецкой области от немецко-фашистских захватчиков. О наступательной операции войск Юго-Западного и Южного фронтов, о прорыве Миус-фронта.
В Новгородских писцовых книгах 1498 г. впервые упоминается деревня Струги, которая дала название административному центру Струго-Красненского района Псковской области — посёлку городского типа Струги Красные. В то время существовала и деревня Холохино. В середине XIX в. основана железнодорожная станция Белая. В книге рассказывается об истории этих населённых пунктов от эпохи средневековья до нашего времени. Данное издание будет познавательно всем интересующимся историей родного края.
У каждого из нас есть пожилые родственники или знакомые, которые могут многое рассказать о прожитой жизни. И, наверное, некоторые из них иногда это делают. Но, к сожалению, лишь очень редко люди оставляют в письменной форме свои воспоминания о виденном и пережитом, безвозвратно уходящем в прошлое. Большинство носителей исторической информации в силу разнообразных обстоятельств даже и не пытается этого делать. Мы же зачастую просто забываем и не успеваем их об этом попросить.
Клиффорд Фауст, профессор университета Северной Каролины, всесторонне освещает историю установления торговых и дипломатических отношений двух великих империй после подписания Кяхтинского договора. Автор рассказывает, как действовали государственные монополии, какие товары считались стратегическими и как разрешение частной торговли повлияло на развитие Восточной Сибири и экономику государства в целом. Профессор Фауст отмечает, что русские торговцы обладали не только дальновидностью и деловой смёткой, но и знали особый подход, учитывающий национальные черты характера восточного человека, что, в необычайно сложных условиях ведения дел, позволяло неизменно получать прибыль и поддерживать дипломатические отношения как с коренным населением приграничья, так и с официальными властями Поднебесной.
Эта книга — первое в мировой науке монографическое исследование истории Астраханского ханства (1502–1556) — одного из государств, образовавшихся вследствие распада Золотой Орды. В результате всестороннего анализа русских, восточных (арабских, тюркских, персидских) и западных источников обоснована дата образования ханства, предложена хронология правления астраханских ханов. Особое внимание уделено истории взаимоотношений Астраханского ханства с Московским государством и Османской империей, рассказано о культуре ханства, экономике и социальном строе.
Яркой вспышкой кометы оказывается 1918 год для дальнейшей истории человечества. Одиннадцатое ноября 1918 года — не только последний день мировой войны, швырнувшей в пропасть весь старый порядок. Этот день — воплощение зародившихся надежд на лучшую жизнь. Вспыхнули новые возможности и новые мечты, и, подобно хвосту кометы, тянется за ними вереница картин и лиц. В книге известного немецкого историка Даниэля Шёнпфлуга (род. 1969) этот уникальный исторический момент воплощается в череде реальных судеб: Вирджиния Вулф, Гарри С.