Иван-царевич и титановый пес - [14]

Теперь самостоятельно стал задавать силу, частоту, продолжительность биений в этих пульсациях. По сути, превращая молекулярные особи в свою технопериферию. Поначалу всё обстояло так, как это бывает в роях, когда один наиболее активный элемент становится организатором для всех остальных, поскольку они ненадолго принимают в качестве образца. Но затем я стал предлагать тактику образца и молекулам-сподвижницам. Теперь в толще Левиафана появилось «семя», нескольких тысяч умных молекул, связанных со мной, но самостоятельно организующих группу из молекулярных особей, каждая из которых также выступала в роли организатора для своей группы особей. Я создавал иерархию. Но что-то пошло не так.

На моих глазах туча Левиафана разделилась на три облака, и еще, и еще. Эти облака, как настоящие чудовища, бросились истреблять друг друга. В троичной логике помимо «ложно» и «правдиво» есть еще «не определено». Я задал отношения между соседними уровнями, но не между уровнями, разделенными другими уровнями, вот и они произвели свой выбор...

А мое сознание меркло, таяло в глубине, исчезая вместе с запасом кислорода во фторуглеродной жидкости, заполняющей мои легкие. И вдруг просверк – шар, похожий на е-медузу, только светящийся как ангел, в ореоле светоносных лучей-щупальцев. Его тащил мой пес, ухватив за щупальца, сам тоже на остатках энергии.

Светящийся шар наплыл на меня и я оказался внутри, последним усилием втащил пса – и мы как внутренности е-медузы стали быстро всплывать.

Эпилог

И снова палуба под его ногами. Как и тогда, на корвете «Князь Даниил Щеня», перевозившем в своем последнем походе хроноквантовый конденсат со станции «Юпитер-25». Натурное испытание показало, что эта «жидкость» способна обеспечивать связанность и когерентность макроскопических процессов, которые в обычных условиях не могут быть когерентными.

А этот корабль называется фрегат «Князь Дмитрий Хворостинин» и его атомный двигатель позволяет развивать крейсерскую скорость сто километров в секунду. Катастрофы подобной той, что случилось с «Даниилом Щеней», здесь не могло повториться. «Дмитрий Хворостинин», как и другие корабли его проекта, не мог подорваться на мине, потому что его сопровождала стая дронов-пойнтеров, питающихся СВЧ-энергией, получаемой от него через пространство, и обнаруживающих любой вредоносный объект.

Сейчас «Князь Дмитрий Хворостинин» шел к Царьграду-на-Марсе, где через несколько дней должна была решиться судьба трона. После того как старый царь не смог остановиться на одном-единственном преемнике, бесстрастные искины отобрали несколько кандидатов для прохождения испытаний, и одного из них должен был принять Земский собор.

Фрегат доставлял в Царьград его, капитан-лейтенанта Анненского, воина. Он не стремился к власти, твердо зная, что власть – это служение, а большая власть – большое служение. Но он выдержал все испытания, и воинская честь не позволяла ему отказаться от исполнения долга. Ну, а пока Иван-царевичу, как шутливо называли его товарищи, предстояло явиться в спортзал, играть в шашки-поддавки на десяти досках одновременно, всем проигравшим – отжимать штангу.

Его руку лизнул верный пес, всегда чующий неприятности, и шлепнул по палубе хвостом-мочалкой…

Вражеские корабли выстроилась четырехлучевой розой ветров с ядром из фрегата и истребителями на лучевых флангах. И Анненский почувствовал, что на мостике вражеского корабля, помимо офицеров Альянса, стоит Кубхан, взбешенный тем, что он упустил разгадку макроскопической запутанности, хотя она была у него уже в руках.

Взвыла сирена и по палубам «Дмитрия Хворостинина» понеслись люди и роботехи, занимать места согласно боевому расписанию. Под командованием капитана-лейтенанта Анненского было девять истребителей-дронов, которых он ощущал как свое тело – для этого работали его психоинтерфейсы, давно ставшие частью его сознания. Истребители своего звена он направил над вражеским фронтом, а потом мгновенным маневром на максимальном ускорении – прямо в центр «розы». Перегрузки – для беспилотных машин терпимые, а для него на грани потери сознания. И почти сразу он лишился двух ведомых, которые были съедены плотным огнем вражеского фронта.

Но, когда он оказался в гуще врагов, то сдержанно обрадовался – вражеские машины очень неуверенно вели огонь по его звену, боясь врезать друг другу.

Звено летело по оси сквозь «розу», сходясь и расходясь по непредсказуемым для врага траекториям, ведя бой на коротких дистанциях, где и самонаводящиеся головки ракет путаются с выбором цели. Та самая «собачья свалка», которой боится любой стратег.

Разрывы ракет, что расширяются в косматые бороды, состоят из мельчайшей пыли, перемешанной с обломками машин. Эту пелену ненадолго разрывают ослепительные вспышки – пушки-гразеры превращают цели в снопы света.

Капитан-лейтенант резко выводит – опять на больших перегрузках – свое звено из «собачьей свалки», проделав вертикальный маневр с обратным разворотом. Потеряно еще два дрона, но и боевой ордер Альянса развалился. Пушкам и пусковым установкам вражеского фрегата сейчас мешает мешанина из его собственных истребителей.