Иван Царевич и Серый Волк - [22]

– Увы, мы делаем все, что можем, но в первоструктурах очень сильна тяга к алкоголю, и стоит только нашим знакомым принять хотя бы малую дозу, как они тут же возвращаются в первородное состояние, сохраняя при этом, к сожалению, в памяти кое-что из пережитого в другом образе. А что у трезвого на уме, то у пьяного, как известно, на языке.

– Неужели против этого нет лекарства? – Лекарство есть, но это ни много, ни мало как человеческая кровь. В нашем мире их безопаснее поить водкой. – Для кого безопаснее?

– Для нас не в последнюю очередь, Леонид, ибо упыри, напившись крови, становятся просто неуправляемыми. Ты же знаешь, что в том мире за Михеевым и Вепревым числится масса неприглядных дел. Не хватало еще, чтобы они разгулялись в мире нашем. К сожалению, мы и так уже встревожили многих, включая Царевича. – Какие меры приняты для его нейтрализации? – спросил Костенко. – В том мире мы уже накинули ему хомут на шею, но пока его не удается приручить в мире нашем. Ты же знаешь, как его стережёт Вероника. Пока что с ним в контакт сумела вступить только нимфа Лесси, но это уже без всякого нашего участия. Я же тебя предупреждал, Леонид, не надо кормить даму яблоками, а теперь нам придется возиться с Лариской. Куда, интересно, твой Синебрюхов смотрит?

– Это моя вина, – смущённо закашлялся Костенко. – Хотел развлечь женщину. – Пока ты развлекаешь женщин, Леонид Петрович, – желчно заметил Шараев, – мы рискуем потерять контакт с Царевичем, который один знает дорогу к источнику с живой водой.

Ивану очень хотелось заглянуть в комнату и воочию убедиться в том, что его слуховые галлюцинации имеют ещё и вещественную основу. То, что он слышал, могло быть только бредом, и ничем иным оно быть просто не имело право. В принципе, Иван готов был уже публично объявить себя сумасшедшим, лишь бы только существующее вне нашего сознания бытие приобрело свои прежние сугубо материалистические формы. Увы, реальность продолжала сопротивляться усилиям Царевича голосами всё тех же людей, которых Иван доселе считал сугубыми прагматиками, напрочь лишёнными каких бы то ни было склонностей к фантазерству. – Наталья должна соблазнить Царевича в нашем мире, – дал свою рекомендацию Костенко.

– Она уже пыталась это сделать, – напомнил Шараев. – Именно с этого мы и начали свою операцию. Кто мог тогда предположить, что с его женой тоже происходят метаморфозы. Впрочем, мы многое тогда не знали, так что винить некого. – А как Царевич попал в тот мир да ещё в жеребячьем обличье? – спросил Бердов. – Это тоже, между прочим, загадка, – вздохнул Шараев. – Конечно, всё обернулось нам на пользу, но подумать здесь есть о чём. Возможно, яблоко он получил от жены, возможно – от Лариски Синебрюховой. – Надо поймать Царевича, – сказал Костенко. – Поймать, это еще полдела, – задумчиво протянул Шараев, – Нужен сексуальный контакт с Наташкой, чтобы в том мире Жеребец стал послушным орудием в руках Семирамиды. К сожалению, Царевич от контакта уклоняется.

– Пусть она его изнасилует, – настаивал Костенко. – Я протестую, – взвился Бердов. – Речь всё-таки идёт о моей жене. – Валера, дорогой, – медовым голосом запел Шараев, – речь идёт, пардон, не о бабе, а о миллиардах долларов, практически о власти над миром, а ты тут со своим совковым пафосом. Прагматичнее надо смотреть на вещи.

Отповедь Сан Саныча произвела, видимо, на писателя впечатление, во всяком случае, никаких протестов с его стороны больше не последовало. Зато заскрипела входная дверь, и в коридоре появился молодой человек приятной наружности в новёхоньком кожаном пиджачке, облегающем могучие плечи. Скорее всего, это был охранник Костенко. Увидев на территории вверенного ему объекта посторонних лиц, кожаный пиджак сначала остолбенел, а потом издал протестующий и угрожающий крик. Кляев первым сорвался с места, Царевич последовал его примеру. К сожалению, дорога к выходу из особняка была перекрыта охранником, в глубоком тылу плескали руками и досадливо крякали три богатыря в лице коммерсанта, издателя и писателя. Беглецам не оставалось ничего другого, как спасаться тем же путём, который вывел их, было, на белый свет. Царевич поскользнулся на ступеньках и едва не грохнулся вниз, но в последний момент всё-таки удержался на ногах к большому огорчению преследователей, которые орали во всё горло: – Держи вора!

Кляев первым форсировал ароматную речушку и при этом едва не уронил драгоценную сумку. Во всяком случае, изрядное количество фруктов было утеряно, что, впрочем, сослужило беглецам добрую службу. Преследователи ринулись подбирать яблоки, уносимые потоком, а Царевич с Кляевым успели за это время уйти далеко и затеряться в бесчисленных переходах подземного лабиринта.

Царевич, надорвавший дыхание бегством, чувствовал себя загнанной лошадью, которую надо бы пристрелить, да пулю тратить жалко. Умственные же его силы находились практически на той же грани истощения, что и физические. Становилось очевидным, что мир вокруг сошёл с ума, но в чём причина этого массового помешательства, оставалось только догадываться.

– Весь не весь, – поддержал его Кляев, – но какая-то значительная его часть, это точно.