Иван-Царевич и С. Волк - [17]

Иван не поверил своим ушам, набрал полную грудь воздуха пополам с туманом и взревел: «Сергий!!! Ярославна!!!»

В реке что-то испуганно булькнуло, а справа тут же донесся ровный сильный женский голос. Слов было не разобрать, и из-за тумана было даже похоже, что женщина как будто пела, но Ванюша сразу понял, что это Ярославна его ищет, и не разбирая дороги (не то чтобы эта дорога вообще была, или имелась возможность ее разобрать) он бросился в направлении голоса. Из головы его вылетели все мысли, как будто их там и сроду не было, а осталась одно только непреодолимое желание как можно скорее добраться до источника этого божественного голоса в тумане, туда, где его ждало спасение, блаженство, радость… счастье… забвение… забвение… забвение…

Голова его кружилась, и он уже не понимал, где он находится, где вода, земля, небо, лес, туман — да и какая разница! — он летел на крыльях восторга, в голове у него был такой же туман, и он ощущал себя одним целым с ним, с ночью, с рекой, — он был счастлив, и счастье переполняло его, и ему хотелось срочно поделится им с кем-нибудь, пока оно не разорвало его на кусочки, но и тогда он бы был счастлив как никогда в своей короткой жизни, потому что он слышал этот неземной голос и приближался к нему с каждым взмахом крыльев.

О-го-го-го-го-го-го! Я лечу-у-у-у!!! Смотрите все — я лечу!!! ЛЕЧУ!!! Смотрите! Скорее смотрите — Ярославна, Серый, я л…

Чьи-то сильные руки обхватили его вокруг талии, волшебный голос умолк, очарование мгновенно растаяло, и Иванушка с ужасом обнаружил, что стоит по пояс в холодной воде, а от человека, прижимающего его к себе, исходит мощный запах водорослей и рыбы.

Царевич внезапно почувствовал, что желудок его превратился в огромный комок льда, а сердце, пропустив удар, оторвалось от насиженного места и пребольно ухнуло в правую пятку.

Русалка.

Иван вспомнил все. Русалки — зеленые женщины с рыбьими хвостами, которые пением заманивают по ночам одиноких глупых доверчивых путников в воду и там их топят. Или душат? Или обгладывают заживо? Или все и одновременно?…

Стоп. Я знаю, что делать. На странице девяносто восьмой, где королевич Елисей вот также ночью встретился с кровавой водяницей на проклятом болоте один на один, он смог спастись, орудуя…

Как будто прочитав мысли царевича, или саму книгу, русалка одним плавным скользящим движением вынула топор из-за кушака своей добычи и рассеяно кинула куда-то себе за спину. Звука падения Иван так и не услышал. Или туман поглотил его, или топор улетел так далеко…

Первая версия нравилась ему гораздо больше.

— Милана, плыви сюда, я с поклевкой, — когда русалка не пела, голос ее был властным, низким и с хрипотцой.

Значит, их было двое. Как минимум.

— Кто попался? — донесся откуда-то справа похожий голос, но понежнее.

— Лопух, — русалка пожала плечами. — Добыча моя, значит, тебе разделывать. Как договаривались.

— А я и не спорю, — обладательница второго голоса выступила из тумана по пояс в воде. Смутные очертания женской фигуры проступили лишь когда она приблизилась к ним почти вплотную, и снова в ноздри ударил резкий запах водорослей и рыбы.

Вторая русалка провела холодной рукой Ивану по лицу.

— Какой хорошенький…

Иван тихо порадовался, что сейчас ночь, причем туманная, и не видно, как он дико покраснел.

— Только не проси меня его оставить, — голос первой русалки звучал ворчливо, но непреклонно.

— Ну почему, Русана, пусть немножко поживет у нас, я буду за ним смотреть и…

— Нет-нет, и не упрашивай, — отрезала та, кого называли Русаной. — В прошлый раз ты так же говорила, обещала за ним ухаживать, убираться, а в итоге все пришлось делать мне, и в конце концов он все равно объелся червями и сдох. Только добро переводишь. Поплыли.

Все это время в душе царевича за доминирующую позицию боролись ужас и изумление. И теперь, пока они все еще были заняты, мутузя друг друга, на первый план, откуда ни возьмись, выскользнул здравый смысл и в немногих словах обрисовал Ивану его ближайшее будущее. В соответствии с продолжительностью будущего, многих слов ему просто не понадобилось.

И Иван решил вмешаться.

— Кхм. Извините, пожалуйста. Я не ем червей.

Он почувствовал, как обе головы повернулись к нему, как будто не ожидая, что он вообще может говорить.

— Тебя никто не собирается заставлять их ЕСТЬ, — с неприязнью произнесла одна из них, по голосу — Русана. — Мы собираемся тебя ими ФАРШИРОВАТЬ.

— Ой, Русана, смотри — говорящий человек! А я думала, они только кричать умеют. Наверно, нам какой-нибудь особенный достался.

— И не уговаривай, — упрямо мотнула головой Русана.

— Да нет, я и не думаю, — слишком поспешно ответила Милана. И тут же добавила: — Ну тогда пусть он еще немножко поговорит, мы все равно никуда не спешим, а второй такой когда еще попадется, — и мягко погладила его по голове.

— А завтрак?

— Подумаешь — на пять минут попозже. Ничего страшного. Говори еще, человечек. Ты ведь умеешь говорить?

Иван понял, что это его единственный шанс предпринять что-то, и другого шанса просто не будет, но он не знал, что ему делать. После того, как он лишился своего единственного оружия — топора — действовать так, как королевич Елисей на странице девяносто восемь, стало невозможно. Да и, откровенно говоря, в глубине своей раздираемой самыми различными эмоциями души Ивану казалось, что у него все равно ничего бы не вышло, даже если топор оставался бы при нем: в «Приключениях лукоморских витязей» почему-то ничего не было сказано, что обычная русалка может одной рукой мертвой хваткой удерживать человека, небрежно жестикулируя при этом другой во время разговора. «Потяни время», — успел шепнуть ему Здравый Смысл, уворачиваясь от пинка Отчаяния.