Иван Безуглов - [22]

А он? На лице Ивана, как обычно, невозможно было увидеть ни следа страстей или плотских желаний, но по игре могучих мускулов под джинсовой курткой, по тому, как он отводил глаза в те мгновения, когда толпа прижимала его к Тане, она видела, что и для него это путешествие исполнено изнеможения и счастья.

Она невольно залюбовалась своим спутником. Как отличался Иван от народа на вокзальной площади! Даже в скромной спортивной одежде на фоне простого народа он казался принадлежащим к другой расе, хотя и сам был плотью от плоти этого народа, и жил, в сущности, только ради него. Наверное, виною тому была его гордо поднятая голова, а может быть, аристократическая осанка, или то чувство хозяина жизни, которое излучал весь его облик.

Да и он любовался Таней. Без грима, в брезентовой куртке, стареньком зеленом свитере и джинсах, плотно облегающих ее стройные узкие бедра, она была этим утром особенно хороша. Стареющие работницы в потертых пальто, пожилые, помятые рабочие со следами алкоголизма на отекших лицах, мелкие чиновники в мешковатых плащах российского пошива - все они бросали на эту пару восторженные, чуть завистливые взгляды, не ведая ни событий прошлой ночи, ни того, каким тернистым путем пробирался Иван Безуглов к своему нынешнему завидному положению.

- Что было бы с тобой, Таня, если б ты не устроилась на работу в нашу фирму? - вдруг спросил ее Иван, когда толпа вместе с ними выплеснулась на привокзальную площадь.

- Не знаю, - честно отвечала она. - Я могла бы служить секретарем-референтом в любом СП, но мне нехватало бы твоего чувства высшей цели, чувства служения. И кроме того, в твоей фирме работать слишком интересно, чтобы я променяла ее на дела по импорту каких-нибудь колготок.

- Однажды мы импортировали колготки, - напомнил ей Иван.

- Да, - расхохоталась Таня, - и продали их ниже себестоимости. Ты сказал тогда, что не можешь наживаться на несчастных русских женщинах, и потерял на этом около двухсот тысяч.

- Ничего я не потерял, - Безуглов не любил, когда ему напоминали о его благородстве. - Ты забыла, что на пакетах было написано "Русским женщинам от Ивана Безуглова". Реклама была первоклассная... и придумал ее, между прочим, не кто иной, как Лермонтов, - взгляд Ивана снова потускнел. - Знаешь, он страшно обиделся, когда я выписал ему премию за эту идею. Чуть ли не бросил мне эти деньги в лицо. Кричал, что я купаюсь в роскоши, а он, верный друг и главный генератор идей, получает подачки, на которые не купишь даже запасного колеса к автомобилю.

- А сколько там было? - поинтересовалась Таня.

- Хватило бы на новую "Волгу", - сказал Иван. - Лермонтов никогда не понимал, что идеи - вещь хорошая, но президент фирмы - единственный, на кого ложится вся тяжесть делового риска. Вот почему одни становятся владельцами фирм, а другие всю жизнь служат по найму, в лучшем случае - за комиссионные.

- Все равно, - Таня замешкалась, пытаясь найти верные слова, - мало кто умеет делать бизнес так красиво, как ты, Иван.

- Мало у кого есть такие преданные помощницы, - Иван галантно поклонился ей, и засмеялся счастливым, совершенно беззаботным смехом.

На стоянке такси у вокзала Таня увидела обычное для Москвы зрелище - очередь странников с чемоданами, стремящихся по государственной цене доехать по нехитрым житейским делам в разнообразные местности Москвы. Московские таксисты, вероятно, - самое гордое племя на этой планете, ибо свою честь они ставят значительно выше презренного золота. Притормаживая на своих громыхающих "Волгах" в голове очереди, они осведомлялись о маршруте, после чего беззастенчиво захлопывали дверь и стремительно уносились в неведомые дали, недостаточными клиентами пренебрегая.

Впрочем, поодаль от стоянки скучала дюжина водителей частных машин, дожидавшихся заказчиков побогаче. Несмотря на скромный вид Ивана и его перепачканную обувь, к ним с Таней сразу кинулось трое или четверо этих новоявленных бизнесменов. Иван невольно вздохнул. По возвращении из деловых поездок его всегда ждал у вокзала или аэропорта исполнительный Жуковский с тележкой для багажа, а в машине уже сидели немногословные телохранители, в присутствии которых удваивалась его уверенность в себе. Но время не ждало, и Иван с Таней, пообещав водителю пять долларов, сели в первую же попавшуюся "Ладу".

- У нас нет времени заехать к тебе, - полувопросительно сказал Иван.

- Ты прав, - отвечала Таня.

- Тебе придется поехать ко мне, почистить одежду... и отправиться на переговоры как есть, в джинсах и свитере. Я думаю, что ничего страшного не будет. Правда, это твоя первая встреча с господином Верленом... но он поймет, мы объясним ему, что произошло...

- Воля ваша, господин президент.

Таня улыбнулась, зная, что в этом будничном наряде она все равно остается молодой и привлекательной. У нее было замечательное настроение - то ли из-за того, что миновала такая серьезная опасность, то ли потому, что она провела так много времени с Иваном Безугловым вне стен офиса. Смущала ее только скованность Ивана, да та зловещая тайна, о которой он упоминал этим утром. Загадка, о которой говорил Безуглов.