Ива и Яблоня: Новое платье королевы - [8]

— Дитя мое, не бойтесь Шёнберга. Он, конечно, суров, но под маской строгости скрывается доброе и верное сердце, — обратился к ней старик. — Вы, кстати, очень похожи на свою мать.

— Так вы ее знали? — удивилась она.

— И очень хорошо. Бесконечно сожалею, что в последние годы ее жизни почти не виделся с нею. Но что поделать, она была замужем. За любимым человеком. Ее смерть явилась большой утратой для всех, кто хоть немного знал ее.

— Да, она говорила, что часто бывала здесь на танцах, но только до замужества. Надо же, спустя столько лет во дворце есть еще кто-то, кто ее помнит…

В общем, начало оказалось совсем не тем, на которое она могла рассчитывать. Потом этот добрый человек (кем же он все-таки был — управляющим замка? хранителем библиотеки?) представил ей своего сына — невысокого рыжеволосого паренька с испещренной мелкими шрамами физиономией, одетого в голубую венгерку. В первую минуту он буквально остолбенел, увидев ее, но потом разговорился, оказался весьма учтивым молодым человеком, гораздо старше годами, чем можно было подумать с первого взгляда, и не понятно было, подыгрывает он ей, называя ее принцессой, или и в правду считает ее девицей благородного происхождения. Он провел ее по череде комнат, показал галерею, библиотеку, легко и понятно рассказывал обо всем, что они видели, периодически отпускал едкие замечания по поводу придворной жизни, смеялся вместе с ней, вслед за ней тыкал во все пальцами, время от времени трогательно краснея и каким-то мальчишеским жестом взлохмачивая и без того растрепанные волосы. В результате она совершенно забыла и про бал, и про принца, настолько ей было хорошо с этим живым и непосредственным юношей, доставшимся ей в провожатые. Да что там, она вообще обо всем забыла…

* * *

У дверей веранды, выходящей в заброшенный парк, он увидел отца, который беседовал с девушкой. С ней, с той самой девочкой, что когда-то приходила в этот же парк и наблюдала за танцами. Будто опять, как детстве, он сбежал от взрослых, оставшихся наверху, вышел в парк и снова видит ее. Только она повзрослела, набралась смелости и, наконец-то, вошла во дворец, вот только… во что она была одета? Как он ни силился, он не мог сосредоточиться, не мог даже уловить контуры ее наряда, а уж тем более предположить, из чего он изготовлен. Словно какое-то белое облако, постоянно меняющее свои очертания, от взгляда на которое начинала кружиться голова. И вот она стоит тут, и преспокойно беседует с его отцом, как будто так и должно быть.

Затаив дыхание, он застыл в дверях и стал слушать. Ее ответов он почти не слышал, но легко узнавал несвязное бормотание отца: "…да-да, вот как сейчас помню, вылитая вы она была… а ведь и с вами мы как-то встречались, но вы, конечно, не помните… давно это было… лежали в деревянной кроватке, как сейчас помню… вот такая вот… как я вам тогда завидовал…. засунуть в рот пятку левой ноги.." Девушка, все это время таращившаяся на расшитый позументами мундир стоявшего поодаль Шёнберга, наконец, повернулась к отцу и непринужденно рассмеялась:

— Да, так я уже не могу теперь! — донеслось до него.

"Она не понимает, что он выжил из ума", — подумал он. Да, верно, но было здесь и что-то еще…

— Зато научилась с тех пор много чему другому, — продолжала она. — Вот смотрите, например, что за чудесное платье у меня вышло. Сама не ожидала, что так просто получится. А тут всего лишь поговорила с яблонями — раз, и все готово! Всегда бы так!

"Она не понимает, что перед ней король", — наконец догадался он. Надо было срочно что-то делать. Нельзя, чтобы кто-нибудь видел ее. В этом вселяющем ужас платье, с этим ее неумением держать себя. Нельзя допустить, чтобы ее превратили в посмешище. Он кашлянул и на негнущихся ногах вышел из-за двери.

— А вот как раз и мой сын! — повернулся к нему отец. — Вы с ним незнакомы, но наверняка слышали про него от вашей матушки. Он у меня тот еще сорванец…

"Какая еще матушка? О чем он говорит?!" — пронеслось, было, у него в голове, но тут же вылетело без остатка, оставив за собой гулкую пустоту. Потому что он вдруг увидел ее глаза. Те самые глаза, в которые так давно мечтал заглянуть и которые умели видеть то, чего он не умел видеть он — серые и серьезные, как ноябрьское небо. И она не улыбалась — в отличие от всех тех, кого он покинул в зале. А он как стоял, так и стоял истуканом, позабыв все слова, которые привык говорить в таких случаях. Хотя какие такие случаи? Не было никогда с ним ничего подобного.

— Нет, кажется, мы и в правду, незнакомы. Иначе я бы вас запомнила, — все так же не улыбаясь, сказала она.

— Сын мой, позволь тебе представить нашу гостью. Это и есть та самая сказочная принцесса, о которой я тебе говорил! — заговорщицким тоном произнес отец.

Она неожиданно снова вдруг легко рассмеялась.

— Ее высочество принцесса Нидерау, я полагаю, — нашелся он.

— Так и есть! Явилась на бал без приглашения. Инкогнито! — со смехом поддержала она его шутку.

— Вы ведь первый раз в Апфельштайне? — с участием поинтересовался отец.

— Да, во дворце я впервые.

— Это большое упущение, тем более что ваши владения не так далеко от нас, — как ни в чем ни бывало продолжал отец. — Но это не страшно. Мой сын сейчас как раз ничем не занят, он устроит для вас небольшую экскурсию. Доверьтесь ему, здесь есть на что посмотреть. Все, дети мои, оставляю вас.