Иуда - [13]

Учитель спросил: "А вы за кого почитаете меня?"

И тогда Петр, точно охваченный каким-то вдохновением, воскликнул:

"Ты - Христос, Сын Бога Живого".

Учитель возложил на него свои руки.

"Блажен ты Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец мой, Сущий на Небесах. И я говорю тебе: ты Петр, и на сем камне я создам Церковь свою, и врата ада не одолеют ее".

И ученики радовались, им казалось, что они, наконец, обрели то, чего так долго искали.

Они знают, Кто их Учитель. Они неотступно пойдут за ним путями его славы.

Но, как это бывало около него, радость сменялась грустью.

Он начал опять говорить им и, кажется, еще никогда он не говорил так.

От его слов они побледнели, и холод пробежал по их телам. Он говорил, что все они пойдут в Иерусалим и там надлежит ему много пострадать от старейшин и первосвященников и книжников и быть убиту, и в третий день воскреснуть.

Смущенные, они молчали и не смели спрашивать.

Но Петр, кажется, от недавнего одобрения Учителя стал слишком смелым. Раньше, он, вероятно, не посмел бы сделать того, что сделал. Он отвел Учителя в сторону и, заикаясь и путаясь, хватая его за руки, умолял его: "Будь милостив к себе, Господи! Да не будет этого с тобою!"

Но Учитель, обратившись, громко сказал ему:

"Отойди от меня, сатана! Ты мне соблазн, потому что думаешь не о том, что Божие, но человеческое!"

И Иуде почудилось, что опять черная тень упала где-то близко. Учитель вместе с Петром и учениками подошел к толпе, от которой они ушли вперед.

И он начал говорить так, что слышно было далеко в самых последних рядах.

"Кто хочет идти за мною, отвергнись себя, и возьми крест свой и следуй за мной.

Ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради меня и Евангелия, тот сбережет ее.

Ибо какая польза человеку, если приобретет весь мир, а душе своей повредит.

Или какой выкуп даст человек за душу свою. Ибо кто постыдится меня и моих слов в роде сем прелюбодейном и грешном, того постыдится и Сын Человеческий, когда приидет во Славе Отца своего со святыми Ангелами".

И он говорил о человеке, начавшем сооружать башню и не вычислившем предварительно издержек. Он не окончил стройку, и над ним будут смеяться, говоря: "Этот человек начал строить и не мог окончить".

"Так, говорил он, всякий из вас, кто не отрешится от всего, что имеет, не может быть моим учеником".

И Иуде казалось, что человек, о котором говорит Учитель, - он, и что он не кончит своей башни.

С этого дня все чаще стал говорить Учитель о готовившемся для него позоре и о грозящей ему смерти.

И от этих слов у учеников мутилось в глазах, и сердце сжималось в мучительном ужасе.

* * *

Иуде снился сон.

Он, Иуда, лежит с другими учениками на громадной головокружительной высоте.

Все они облачены и соединены одной общей белой и легкой светящейся тканью. Плотью. И это Плоть, о которой говорил Учитель в Капернауме.

У них нет крыльев, но реющие и наполняющие воздух лучи делают их полет свободным и легким.

Но вдруг Иуда на миг посмотрел вниз в пространство, над которым пролетали.

Там, где-то в глубине, он увидел черную точку и узнал, почувствовал, что эта черная точка, - маленький виноградник, родовое наследие отцов, которое он бросил, как пошел за Учителем. И на мгновенье, только на мгновенье, точно сожаление об этом винограднике, о воспоминаниях, связанных с ним, кольнуло его в сердце...

Это было мгновение, но за это мгновение случилась катастрофа. Он чувствует, как что-то оборвалось, и он уже не летит, а парит с ужасающей быстротой в пустую темную бездну.

Лучи уже не держат его, и их нет в окружающей тьме.

А за спиной его - сломанные ветром крылья и их поломанные перепонки, болтаясь, бьют его по голове и лицу.

Иуда проснулся.

...И опять снилось Иуде.

Он лежит на краю какой-то дороги. Там близко Учитель, радостный, нежный и светлый, такой же любимый, как тогда, в первые дни в Галилее.

Ему нужно сделать одно движение, и они будут вместе. Все станет простым, понятным, ясным, и никто и ничто никогда не разлучит их. Но вот Иуда чувствует, что совсем рядом с ним, с той стороны, где Учитель, начинает подниматься стена, Иуда силится отодвинуть ее, свалить. Стена мягкая, точно из каких-то шелковистых тканей, руки тонут в ней, но она растет и остается недвижной.

Вот это уже не стена. Иуда уже в какой-то комнате и мягкие стены со всех сторон обступают его, а сверху, совсем низко нависает полог. И какой-то удушливый аромат разлит в воздухе и нежит тело. И сладко чувствует Иуда, что это уже не стена рядом с ним, а обнаженное тело женщины.

* * *

На другой день, рано утром, Иуда оставил Учителя.

Опять, теперь уже совсем один, пошел он по песчаным дорогам. Радостное чувство свободы наполняло его душу. Прежде он радовался свободе с Учителем, теперь свободе от Учителя. Ему казалось, что он нашел то, что потерял с Учителем, самого себя, настоящего Иуду. Точно стертые этими двумя последними годами, черты снова отчетливо выступили.

В самом деле, ведь те, которые с Учителем, совсем меняются, теряют себя, становятся другими.

Вот Иоанн Завведеев... Иуда помнит, что Иоанн был прежде вспыльчивым и гневным, а теперь, чем дальше, тем как-то становится тише и все более похож на Учителя, даже лицом, если только кто-нибудь может быть похожим на Учителя...