Иуда - [3]

На оклики вертухаи не отзывались, словно все они были глухими (хотя, конечно же, не были, просто действовали согласно уставу). Но, если настойчиво требовать чего-то, то могли прийти другие — те, что наблюдали через камеры и слушали через микрофоны — и избить. Молча. Таковы правила. «Мертвые коридоры»…

Только недавно тишину в блоке стал нарушать один и тот же охранник. По скрипу его сапога я стал точно определять его смену и место, где он находился. Теперь не одна только тишина, сводила меня с ума…

К камере вертухаи подходили только чтобы сунуть под дверь поднос из плотной резины с резиновыми тарелками и столовыми приборами и потом, спустя несколько минут, чтобы все забрать. И снова тишина. Тишина. Тишина. Тишина… О! Ублюдки! Так они пытались сломить нас — меня и моих товарищей — пытались вынудить отказаться от наших убеждений. Для этого они придумали особый режим — «мертвые коридоры»… Пустая белая камера в совершенно пустом блоке. Ни звука сверху или снизу! Никаких свиданий! Никаких книг или возможности вести записи, никаких новостей извне! Тишина. Тишина. Тишина. Сенсорная депривация…

До нас доходили слухи… еще до того, как нас схватила политическая полиция… что некоторые так сходили с ума; пытались покончить с собой, бились о белые стены, рвали вены зубами…

Тогда, выйдя на лестничную площадку и увидев трафаретный номер на стене, я узнал, что последнее время находился на восемнадцатом этаже. Как и в тюремных блоках, на лестнице не было окон; все помещения освещались электрическими светильниками, так что нельзя было точно понять, день сейчас снаружи или ночь (одна из «достопримечательностей» тюрьмы особого режима: в случае побега заключенных, электричество отключалось и вертухаи с приборами ночного видения выходили на охоту…). «Мертвые коридоры»…

Я не знал, что с моими товарищами и где они… Тогда, поднимаясь по лестнице вслед за пришельцем по имени Иуда, я ничего не знал…

Шерш, Кхан, Хшио, Аша, Феш, Зихт… друзья мои, мои боевые товарищи! Где вы? Держитесь ли еще? Живы ли?

…я не знал даже — в действительности ли все это происходило со мной или фантастический побег был плодом моего свихнувшегося сознания, болезненным сном, бредом…

Сами посудите: пришельцы; какие-то чудесные устройства, игнорирующие законы физики; загипнотизированные охранники… — как тут не усомниться в собственном разуме?

— Почему ты помогаешь мне, Иуда? — спросил я пришельца, в первый раз назвав его по имени.

— Потому, что должен, — ответил тот и открыл дверь, за которой все заливал яркий солнечный свет. — Идем, Шиаб! У нас мало времени.

Вслед за Иудой я вышел на крышу тюремного корпуса. Солнце, похоже, стояло высоко — так мне показалось. Я так давно не видел солнечного света, что мои глаза совершенно отвыкли от него. Едва я оказался снаружи, солнце ослепило меня; глаза тотчас затянуло влажной пленкой. Не удержавшись, я встал на четыре ноги, задрав головогрудь и зажмурив глаза; я вытянул руки в стороны и несколько раз набрал и опорожнил легкие. Постояв так несколько долгих мгновений, я попробовал осмотреться: смотреть было больно. Поначалу я смог полностью открыть только нижнюю пару глаз, под жвалами, — верхние — почти ничего не видели. Небо было ярко-сиреневого цвета; солнце стояло чуть позади и слева. Я старался не смотреть на него. Впереди была плоская, обнесенная невысоким парапетом крыша тюрьмы, а за ней вдали — небо, по которому плыли стайки бледных перистых облаков; где-то совсем рядом прокричала птица. На мне было худое тюремное рубище, сквозь которое я тотчас же, всем телом ощутил прохладную свежесть: была середина весеннего дня.

Мой спаситель не торопил меня. Пришелец стоял рядом и терпеливо ждал, когда я смогу двигаться дальше.

Наконец, мои глаза стали разбирать окружающие детали, и мир проступил сквозь водянистую пелену слез.

Вокруг повсюду виднелись какие-то короба и трубы, навесы с кондиционерами невысокие мачты с антеннами. Ничего, что могло бы сойти за обещанный пришельцем «транспорт», я не заметил.

— Что дальше? — спросил я.

— Идем! — позвал пришелец и уверенно зашагал в сторону. Только теперь я заметил легкое подрагивание воздуха над относительно ровной частью крыши. Подобное можно видеть в жаркий летний день над сильно нагретой солнцем поверхностью (например, над дорогой), но здесь, при столь ощутимой прохладе это, обычное, на первый взгляд, явление выглядело странным. Марево имело подозрительно правильную форму: нечто расплывчато-овальное; кроме того, присмотревшись, я заметил, что находившиеся за подозрительным маревом предметы сквозь него почти не были видны (вернее, были, но как-то неправильно).

Иуда быстро подошел к мареву и…

…исчез в нем.

— Поспеши, Шиаб! — послышался голос пришельца, ставшего невидимым. И я поспешил.

Я не стал ничего спрашивать и медлить; быстро осмотревшись по сторонам, я уверенно двинулся к мареву и сам не заметил, как оказался внутри «транспорта» Иуды.

Это не была кабина фантастического звездолета, не капсула, не болид и уж точно не самолет или вертолет… Как мне описать это? Попробую так: войдя в марево, я оказался в некой