Иуда - [4]

– Ещё раз повторится, получишь выговор с предупреждением! А пока снимем 50 % премии!

Когда Николай выходил из кабинета, начальник буркнул:

– И скажи спасибо своему шефу! Он всегда за тебя заступается. Была бы моя воля, я бы… давно уже уволил бы тебя!

– Странные они люди, эти кадровики, – подумал Николай, – для них важнее режима нет ничего! Приходи и уходи вовремя, и ты – передовик! А делаешь ты свою работу или не делаешь, – это не важно!

Николай работал в этом институте уже четвёртый год. До этого он три года тянул лямку в Институте высоких температур АН СССР, куда распределился после защиты диплома на тему, связанную с изучением свойств низкотемпературной плазмы инертных газов. Работая над дипломом, он проявил изобретательность, которая произвела сильное впечатление на заведующего лабораторией. Во время одного из экспериментов неожиданно лопнуло смотровое стекло в третьем окошке плазмотрона. Его герметизация была нарушена, и в поток аргона стал проникать воздух. Эксперимент был под угрозой срыва. Руководитель работы дал команду погасить плазмотрон. Николай, не долго думая, вскрыл аварийное окно, вынул лопнувшее стекло, а образовавшееся отверстие заткнул простым карандашом, грифель которого надёжно закрывал узкий (основной) канал. Эксперимент под дружный и одобрительный смех продолжился. Распределение на работу в эту лабораторию ему было обеспечено. Многие сокурсники завидовали Николаю. Институт занимался реализацией модной в те времена идеей прямого преобразования тепловой энергии в электрическую. Идея красивая: нагреваем газ до плазмообразного состояния, когда атомы распадаются на положительно заряженные ионы и отрицательно заряженные электроны, подаём плазму в магнитное поле, в котором заряды разделяются на разнонаправленные потоки, снимаем их на электродах и замыкаем эту цепь на потребителя электрического тока. Комплекс работ по созданию магнитогидродинамического (МГД) генератора возглавлял Первый заместитель Председателя Совета Министров СССР, академик Кириллин. Пользуясь своим положением в правительстве и под флагом суперпривлекательности физической идеи, он создал новый институт с финансированием, соизмеримым разве что с финансированием космических программ. Правда, довольно быстро даже рядовому физику стала понятна несбыточность реализации этой идеи, по крайней мере, в обозримом будущем. Связано это с тем, что не был ещё найден токопроводящий материал для изготовления токосъёмных электродов, который бы выдерживал температуру рабочей плазмы. А охлаждение электродов приводило к такому увеличению электрического сопротивления в приэлектродной зоне цепи, что коэффициент полезного действия всей установки в целом становился удручающе низок. Во всех странах финансирование разработок стационарных МГД-генераторов было довольно спешно свёрнуто, и только в СССР работы продолжались, деньги из бюджета текли рекой, сотнями исчислялись кандидатские диссертации, десятками – докторские, в Академии наук росло число членкоров и академиков из числа сотрудников института. Периодически в центральной прессе и научно-популярной литературе появлялись восторженные статьи о блистательных перспективах нашей энергетики на базе новых принципов прямого преобразования тепловой энергии в электрическую, и мыльный пузырь идеи «фикс» приобретал всё более и более неприличные размеры. Справедливости ради надо отметить, что далеко не все исследования попали в конечном итоге в мусорную корзину. Многие из них были использованы в прикладных целях в разных отраслях промышленности. Так или иначе, но работа в ИВТАНе считалась не только престижной, но и перспективной в отношении научной карьеры.

По наработанным методикам создавались экспериментальные установки, на которых, как пирожки, одна за другой выпекались кандидатские диссертации, похожие друг на друга, если уж не как близнецы, то – как родные братья. Николаю быстро наскучила рутинная работа, научное содержание которой было таким же сомнительным, как содержание мяса в котлетах институтской столовой. Режим в НИИ был строгим, и Николай старался не опаздывать на работу, но после бессонной ночи, проведённой за карточным столом или за написанием очередной песни, он поручал проведение эксперимента своему механику Серёге Пушкину а сам отсыпался где-нибудь в укромном уголке. Нельзя сказать, что это плохо отражалось на результатах работы. Нет, вовремя писались и сдавались отчёты, публиковались статейки и делались доклады.

Неприятности начались, как всегда, нежданно-негаданно. Приглашение в отдел кадров никогда не сулило ничего хорошего. А если с тобой хочет побеседовать сам начальник, жди грозы! В этот раз дело обстояло ещё тревожнее. Николай, вошедший в кабинет начальника, был расстрелян колкими взглядами трёх пар глаз, две из которых были абсолютно незнакомыми.

– Николай Петрович!?

Один из двух незнакомцев испытующе глянул на Николая, и в его мозгу молнией сверкнула догадка:

– КГБ!

– Расскажите нам, пожалуйста, как вы съездили на стажировку в Чехословакию? – продолжал первый незнакомец, назвавшийся Иваном Ивановичем, и все трое уставились на Николая.