Итоги, 2013 № 42 - [6]

— Дольше, чем где бы то ни было, но не полный срок. Не срослось?

— Действительно, в 2007 году я перешел в Совет Федерации. Кстати, Дмитрий Козак тоже вскоре ушел с полпредства.

— Как вам с ним работалось?

— Это действительно умный человек, образованный. Дальше комментировать не буду...

Работа же была интересной, требующей предельного внимания: в ЮФО масса проблем и масса возможностей, замечательные люди и великолепные территории, нуждающиеся в развитии. Но возникает системная проблема: что могут полпреды президента? Поэтому мы тогда предложили два варианта: ликвидировать аппараты полпреда, потому что у них нет реальных властных полномочий, или переключить на них территориальные федеральные органы, превратив их в серьезную управленческую структуру. Отклика не нашли.

Я не берусь определять, какой вариант лучше. Ведь парадокс в чем? Среди полпредов есть много хороших, сильных управленцев, заинтересованных в развитии регионов. Приходит тот же Кириенко или Хлопонин, готовит стратегию развития региона, а прав и возможностей ее реализовать у него нет. Скажут ему: молодец, мол, помог выбить деньги нашим субъектам Федерации, министерствам, которые там будут что-то строить, ну и спасибо тебе, мы сами как-нибудь справимся. Это неправильно.

Более того, возникает уникальная вещь: чем лучше ты работаешь, тем меньше тебе дают денег. Спросите губернатора Калужской области — он взял сугубо дотационную территорию и постепенно ее вывел на баланс, на плюс. Но чем лучше он работал, чем больше привлекал «самсунгов» и «фольксвагенов», тем меньше ему доставалось из федерального бюджета. А у человека, который управляет деревней или районом, вообще такой заинтересованности нет. Все решает Центр, все сверхзацентрализовали. Даже когда какие-то полномочия передаются на места, то не передается достаточно средств. И сейчас бедные губернаторы думают: как же я буду повышать зарплату учителям и врачам, на какие шиши?

— Почему так происходит? Из бюджетной недостаточности или из боязни ослабить вертикаль?

— Мы строили очень сильную вертикаль в стране, и ее построили. И выяснилась удивительная штука: эта вертикаль негибкая. У нас есть умный федеральный центр, и вся страна слушает его мудрые указания. А каждый же должен знать свой маневр, каждый должен быть заинтересован. Македонская фаланга, скажем, была очень сильная, когда она атаковала врага или защищалась на ровном поле: ее никто не мог победить. В римской же армии каждый воин со своим коротким мечом — гладиусом мог действовать автономно. Римляне разбили македонскую фалангу вдребезги.

Вот смотрите, мы проводим пенсионную реформу. Все — и пенсионеры, и работники, и предприниматели-работодатели — думают об одном: как обмануть государство, как поменьше ему заплатить и побольше от него получить. Все играют против. И будет ли результат, если все играют против? Поэтому вертикаль — она хороша на определенный небольшой период, а потом работает в минус.

— По Совету Федерации не скучаете?

— Скучаю по людям — там много очень интересных людей. Сам же Совфед стал гораздо менее сильной палатой — это видно и по результативности голосований, и по работе над законами. Когда я в бытность министром шел туда, то тщательно готовился, понимая, что это будет серьезная политическая борьба. Сейчас же, когда министр представляет закон, дискуссии вообще отсутствуют, да и обсуждения по законопроектам крайне редки.

— Дело в новом руководстве палатой или в общем тренде?

— Общий тренд. Мы видим, что то же самое происходит в Госдуме. При абсолютном большинстве одной партии законы проходят легко. С одной стороны, это хорошо — раньше нужно было собирать коалиции, чтобы провести законы правительства, ему нужно было лавировать. Что греха таить, в девяностые годы так или иначе эти голоса покупались. Я не имею в виду деньги как таковые — имею в виду бюджетные поправки, какие-то уступки, рассмотрение просьб, назначения на должности. Несколько правительств лавировали, и решения получались компромиссными. Но тогда было гораздо более заинтересованное обсуждение законов, были реальные дискуссии. Когда же наступает комфорт в парламенте, правительство становится немножко скучным, качество подготовки законопроектов падает. Посмотрите стенограммы обсуждений. Закон принимается, а при этом говорят: да, есть много ошибок, но ничего, внесем следующий — поправим. У нас уже через год идет возврат к одному и тому же закону, вносятся поправки, поправки на поправки. Их среднестатистическая интенсивность, скажем, в Налоговый кодекс с 2000 года — раз в две недели. Хорошо?

— Поднимет ли реформа, предполагающая условно прямую выборность сенаторов, вес и дееспособность Совфеда?

— Да, да и еще раз да. Если есть возможность сделать выборы, то их надо делать. И восстановление мажоритарных округов к лучшему. Я сам три раза с удовольствием избирался от мажоритарного округа — у тебя есть прямая связь с избирателями, ты ответственен перед ними.

— Но выбирать сенаторов придется «условно прямо». Это вас не смущает?

— Конечно, лучший вариант — прямые выборы, но беда в том, что по Конституции Совет Федерации формируется.