Итоги, 2013 № 33 - [4]

Уважение и сочувствие американского народа к СССР, противостоящему агрессии, и благодарность советских людей за американскую помощь на государственном уровне так и не привели к подписанию договора о союзе. Главным документом, определявшим юридическую базу сотрудничества, была международная Декларация Объединенных Наций от 1 января 1942 года. При этом США упорно отказывались признать Прибалтику частью СССР, а Конгресс регулярно ставил вопрос о религиозных свободах в СССР. Разрыв в ценностях неизбежно вел к смене политического сезона.

Зима

Победа антигитлеровской коалиции очень скоро вылилась в забвение союзнических отношений. Запад сплотился вокруг Соединенных Штатов в противостоянии набравшему мощь СССР. Черчилль свою Фултонскую речь произнес в марте, то есть по природному календарю весной, а политически задуло по-зимнему, началась холодная война, сопровождаемая горячими региональными конфликтами, за которыми стояли СССР и США. Корейская война. Война во Вьетнаме. Арабо-израильские войны. Войны в Африке, Латинской Америке. Советский «ограниченный контингент» в Афганистане... Самоцелью по обе стороны Атлантики стала гонка вооружений. В США состоятельные граждане сооружали на своих дворах бетонные убежища на случай ядерной войны. Мы в деревенской школе с чувством пели песню на слова Евгения Евтушенко: «Хотят ли русские войны?»

Советская журналистика задыхалась от благородного негодования, обличая пороки «той стороны». Общее направление задавалось не только текущими указаниями партии и правительства, но и рекомендациями пролетарского писателя Максима Горького в произведении «Город желтого дьявола». «Я впервые вижу такой чудовищный город, и никогда еще люди не казались мне так ничтожны, так порабощены», — пишет создатель соцреализма. Впрочем, в частном порядке, как и другие загранкомандировочные, он сообщает иное. «Америка — это страна, в которой хочется иметь четыре головы и 32 руки, чтобы работать, работать, работать, — говорится в одном из его писем литературному критику Александру Амфитеатрову. — Ей-богу чудесная страна!»

На другой стороне Атлантики в смысле идеологической нетерпимости было ненамного лучше. Эпоха маккартизма до сих пор воспринимается в США как одна из самых постыдных страниц истории.

Пропаганда вкупе с реальным обладанием смертоносными вооружениями едва не стоили миру ядерной войны в период Карибского кризиса осенью 1962 года. К счастью, президент США Джон Кеннеди не пошел на поводу у своих ястребов, а «дорогой Никита Сергеевич» вовремя спохватился... Внутри зимы после этого периодически стали проявляться оттепели, связанные с длительными переговорами по ограничению вооружений.

Старожилы дипломатии вспоминают, как зачастую усилия многих лет грозили сойти на нет из-за незначительных обстоятельств типа нынешнего дела Сноудена. Например, сотрудник вашингтонского Института Брукингса Стивен Пайфер рассказал «Итогам» о горячих деньках в американском посольстве в Москве в 1986 году. Молодой дипломат вместе с коллегами в поте лица трудился над списком новых шагов по разоружению, готовившихся к встрече Рейгана и Горбачева. А тут — шпионский скандал с завербованным КГБ офицером ВМС США Джоном Уокером. Полсотни советских дипломатов были выдворены из США. «Практически вся работа оказалась на какое-то время замороженной», — припоминает Пайфер, невольно проводя параллели с нынешней ситуацией. В конечном счете спор затих, Горбачев и Рейган встретились. А вскоре рухнула Берлинская стена, вместе с которой пришел конец политической зиме.

Осень

Поначалу период после развала СССР напоминал весну с ее многообещающими надеждами. Но политические климатологи ошиблись — то было лишь недолгое продолжение перестроечной оттепели. Зимы, впрочем, тоже не случилось, как и полноценной холодной войны. Первый президент России Борис Ельцин как-то очень точно назвал это межсезонье холодным миром. Короче, уже во второй половине 1990-х годов наступила российско-американская осень, которая и длится по сей день. Осень эта, как и ее природный аналог, переменчива — то облачная и хмурая, то с просветами.

Одним из главных раздражителей наряду с бомбардировками Югославии стал отказ США выполнять неформальное обещание не расширять блок НАТО на Восток. Хорошо помню, какие нешуточные страсти по этому поводу кипели в Вашингтоне. Не сомневаюсь, что администрация Билла Клинтона искренне не хотела обижать «друга Бориса». Но республиканцы Маккейн, Доул и другие рассудили по-своему. В НАТО приняли сначала Чехию, Польшу и Венгрию, а в 2004 году — Эстонию, Латвию, Литву, Румынию, Словакию, Словению и Болгарию.

Кстати, вот этого момента, то есть реальной самостоятельности американских законодателей в политической жизни США, представители российской власти до конца не усвоили до сих пор. Борис Ельцин во время одного из визитов в Вашингтон никак не мог поверить в то, что «друг Билл» не в состоянии цыкнуть на Конгресс, чтобы отменить «эту чертову поправку Джексона — Вэника». И увязка уже при Обаме отмены этой поправки с «Актом Магнитского» также произошла вопреки воле и желанию администрации США: так решил Конгресс.