Итоги, 2012 № 44 - [17]

Действительно, говорят ученые, тип личности меняется при определенных условиях, причем эти условия иногда создаются случайно, а иногда их можно смоделировать. «Удачная женитьба или замужество могут сгладить социальную замкнутость человека, неизбежно возникающую из-за вечно недовольного ворчания людей «Д», — отмечает профессор Деноллет. — Здорово, если партнер ворчуна — открытый и простой человек. Он компенсирует связи с обществом, снимает психологический дискомфорт».

Психолог Карен Мэтьюз, наблюдавшая в течение трех лет 209 здоровых женщин, выяснила, что позитив в жизни замедляет развитие атеросклероза: к концу исследований у оптимисток артерии были поражены заболеванием на один процент, а у пессимисток — на 6,5. Улучшить кровообращение, как отмечает Мэтьюз, помогают, к примеру, 15 минут просмотра комедий. После этого еще в течение 45 минут сохраняется положительный эффект, сопоставимый с занятиями аэробикой.

Впрочем, женщины традиционно более открыты всему новому в силу природного любопытства, а мужчины часто думают: «Зачем я буду менять свои привычки? Я такой, какой есть, и мне нравится быть таким». Если у вас в друзьях есть такой человек, ему надо помогать, но тактично, чтобы он не утопил вас в желчи замечаний. А если вы сам такой? Вам надо выбросить ужастики и запастись комедиями, а также изменить установку: глядя на человека, искать хорошее, а не плохое. Это простейший первый шаг, чтобы из клана «Д» перейти в группу другого качества и жить дольше. Ведь если гены не выбирают, то стиль поведения как раз наоборот.

Едут по Парижу наши казаки / Общество и наука / Образ жизни

Едут по Парижу наши казаки

/ Общество и наука/ Образ жизни

 

В конце октября в маленьком бистро « У матушки Катрин», что на Монмартре в Париже, время обернулось вспять. Как и почти два века назад, в кафе вошли казаки с шашками и заказали обед. Хозяева слишком хорошо знали историю, чтобы не оценить событие. Именно этот ресторанчик стал когда-то родоначальником всех бистро на планете. Здесь тогда столовались казаки русской армии, победившей в войне 1812 года. По преданию, они подгоняли официантов: «Быстро-быстро!», что превратилось позже в настоящий кафешный бренд. Современные казаки к тому же были точной копией своих предшественников: в такой же форме — синих кителях и штанах с лампасами, после столь же длинного пути — верхом на лошадях они прошли три тысячи километров от России до Франции. Собственно, современные казаки специально повторили путь казачьего корпуса атамана Матвея Платова. В войне 1812 года это было единственное соединение, вышедшее на своих лошадях с Дона и после заграничных походов вернувшееся домой на них же. Обычно коней, не выдерживавших долгого пути, меняли. Но у атамана они были особые — дончаки. «Это самая древняя из русских пород лошадей, — рассказал инициатор похода Павел Мощалков. — Она необыкновенно вынослива: может пройти под седлом больше 300 километров в сутки». Из Москвы нью-казаки вышли в середине августа, прошли шесть стран и конечной точки — Фонтенбло — достигли аккурат перед 19 октября, днем, когда Наполеон оставил Москву. В 1814 году император отказался от власти как раз в том замке, мимо которого в парадном строю в завершение похода прогарцевали современные казаки. Зачем затевался поход? Ответ прост и непрост одновременно. Россия широко отмечает юбилей победы над Наполеоном, и поход — часть этих празднований. Но там, где ничего не отмечают, в порядке и почтении содержат могилы казаков и других воинов русской армии. На Донском кладбище в Москве только планируют поставить памятник Платову, а на русском кладбище в Сен-Женевьев-де-Буа давно стоит монумент славы казаков. И на местах былых сражений здесь не строят коттеджей. Они уважают историю каждый день, мы — в отдельные дни юбилеев. Кстати, уникальная порода дончаков находится под угрозой исчезновения, а дошедшие до Парижа кони — редкие и лучшие ее представители. Им остаться бы... Но нет — они вернулись домой, как когда-то кони платовской дружины.

Окраинное мышление / Общество и наука / Телеграф

Окраинное мышление

/ Общество и наука/ Телеграф

 

Главный архитектор Москвы Сергей Кузнецов пообещал, что классические спальные районы больше в городе строить не будут. Сетует, что нельзя в одном квартале и жить, и работать, и развлекаться! Приходится куда-то ехать. Как надо жить, тоже рассказывает: живя на Тверской, человек должен здесь же и работать, а живя в Химках — трудиться в Химках. И главное, что он сам, еще будучи просто архитектором, понапроектировал как раз все для этого — и деловые центры на Озерковской набережной, и жилые кварталы в Рублево-Архангельском, и спорткомплекс рядом с Мытищами. Интересно, где должны работать рублево-архангельцы? Вероятно, на близлежащих фермах. И ни в коем случае не ездить в центр.

Надо бы порадоваться, коли в городе больше не будут множиться одинаковые, как в «Иронии судьбы», многоэтажные кварталы — так оно и правильно. Скучные они, аж рот зевотой сводит. Может, потому и спальные? Нет, не потому. «Каждый предмет должен до конца отвечать своей цели, то есть выполнять практические функции, быть удобным, дешевым и красивым», — сказал когда-то немецкий архитектор Вальтер Гропиус и придумал концепцию массового жилья. По дороге из Германии в Россию кое-какие прилагательные выпали из определения и осталось только «дешевые». И потому в СССР под видом массового жилья возводились безликие районы. Правда, с инфраструктурой — библиотекой, школой, поликлиникой и кинотеатром, одним на район. Бирюлево, Лианозово, Бибирево, Чертаново и прочие выросли на месте деревень, вошедших в состав города в 1960 году и позднее. Жители спальных районов за одеждой и деликатесами ехали в центр, потому что в продмагах, случалось, отсутствовало даже подсолнечное масло. Все это настолько в прошлом, что даже не верится. Теперь жители центра отправляются за покупками в гипермаркеты, расположенные в спальных районах. Социнфраструктура в спальниках давно круче, чем в центре. Большого театра нет — это правда, так в него из Европы едут, не только из Бирюлева. Так что же — отказаться от этого? Хочется верить, что главный архитектор подразумевал другое — не может же нормальный человек предлагать, чтобы в центр столицы перенесли свечной заводик, дабы жителям Тверской или Плющихи (там остались еще обычные люди) было где работать. Возможно, он имеет в виду новый архитектурный облик районов. Разукрасим панельки — будет не безликий спальник. Или вообще не будем строить высотки, а застроим пригороды одно- и двухэтажными домиками, как в Америке. Только стоимость такого жилья в разы выше, чем квартира в панельке. Да и земли за городом разобраны и в большинстве освоены... Похоже, главный архитектор тактично хотел сказать только одно — мы больше не будем строить в Москве много жилья. Только не смог — перед людьми неловко, да и начальство голову открутит. Вот и выдумал формулировочку: жить и работать на Тверской. Мечта.