Итоги, 2012 № 36 - [6]

Идет сотрудничество и в рамках АТЭС. В 2012 году министерство реализовало два самофинансируемых проекта: «Энергетические связи между Россией и Восточной Азией: стратегии развития в XXI веке» и «Использование океанских энергоресурсов прибрежных зон стран АТЭС в качестве стабильного источника экологически чистой электроэнергии в регионе». Во второй половине 2012 года будут реализованы еще четыре проекта, частично финансируемых АТЭС. Важно, что они касаются таких аспектов, как использование возобновляемых источников энергии и энергии моря.

— И все же главный партнер в регионе — Китай?

— Смотря о каком сотрудничестве мы говорим. Мы расширили за последние 7 лет саму географию поставок — было 6 стран, а стало 10. Не говоря уже об объемах. В Китай сегодня идет 21 миллион тонн нефти ежегодно (в 2005 году — 8 миллионов тонн). Выросли объемы поставок в США и Южную Корею. Но каждый из наших партнеров в этом регионе готов купить больше.

— Китай прозрачно намекал о желании забрать себе возможности двух очередей ВСТО — все 80 миллионов тонн. Мы готовы им это продать?

— Зависит от того, будут ли созданы соответствующая инфраструктура и стимулы для разработки новых месторождений Сибири и Дальнего Востока. Мы над этим работаем сейчас.

— Россия располагает такими объемами черного золота, чтобы удовлетворить потребности Китая?

— Согласно данным разведки, располагает. Есть месторождения в Восточной Сибири, которые находятся на стадии проектов. Чтобы начать их освоение, нужна договоренность о будущей цене нефти в долгосрочной перспективе. Сегодня цена на рынке серьезно колеблется, а на переговорах с теми же китайцами мы пока не достигли взаимовыгодного соглашения. Без ясности мы не можем просчитать объем инвестиций, необходимых для освоения месторождений и строительства инфраструктуры. Мы должны знать, будет ли гарантирован сбыт этой нефти по цене не ниже той, что заложена в планах. Когда строили трубопровод на Дацин (ответвление от ВСТО-1), формула будущей цены была зафиксирована в контракте с Китаем, поэтому весь проект получился рентабельным.

— Китайцы — сложные переговорщики...

— Вообще коммерческие переговоры по цене ведут сами компании — Минэнерго в них участвует опосредованно. В отношении Китая это преимущественно «Роснефть» и «Газпром». Правительство же занято решением других проблем, например строительством трубопровода. Будем следить за ситуацией: поставки энергоносителей относятся к разряду стратегических, и мы просто обязаны увязать их с генпланом развития отрасли.

— То есть, по-вашему, паника в отношении нехватки нефти неоправданна?

— Опасения были. Хотя бы потому, что длительное время восточносибирские месторождения практически не осваивались. И понятно почему: в России до недавнего времени действовала довольно косная система налогообложения. Только этой весной были приняты распоряжения правительства по шельфу и по трудноизвлекаемым запасам. Как только они заработают в полную силу, у компаний появится стимул для ввода в эксплуатацию новых месторождений и для высокотехнологичного освоения старых. В постановлениях прописаны принципы предоставления льгот — налоговых, по экспортным пошлинам. С Минфином мы сейчас заканчиваем разработку методик, как это будет делаться. Срок — 1 октября: к этому времени все поправки в законы должны быть разработаны.

— Что это даст?

— Рынок уже положительно оценил эти решения. Признаюсь: давно такого не было, я бы назвал произошедшее прорывом, который позволит изменить ситуацию в корне и начать разработку шельфа.

— Принятых мер для этого достаточно?

— Мы в начале пути. Стратегическая задача — завершить в обозримом будущем реформирование налоговой нагрузки на отрасль, снизить налоговое бремя на нефтедобычу, убрать субсидии для ориентированной на экспорт переработки, выйти на налогообложение финансового результата.

— Почему же этого не сделали до сих пор?

— Задача крайне непростая, особенно с учетом роли нефтяной отрасли по наполнению российского бюджета. Факторов много — и человеческие, и объективно отраслевые. Все это требует времени, но мы четко видим стратегию реформы и двигаемся в таком направлении.

— А что Минфин? Готов потерять в доходах?

— Там есть понимание. Мы с Сергеем Дмитриевичем (Шаталов — замминистра финансов. — «Итоги») знаем друг друга давно — еще со времен моей службы в этом ведомстве. Минфин справедливо вопрошает: в чем объективность критериев? И как «делить» месторождение, если в одной его скважине трудно-, а в другой — легкоизвлекаемая нефть?

— У вас есть ответы?

— Ищем. Например, само применение тех или иных технологий — уже показатель степени сложности извлечения нефти.

— Нефть — основа бюджета. Не боитесь лишить государство доходов?

— Ни в коей мере. Многие восточносибирские месторождения и шельф сейчас разрабатываются. Можно и дальше сохранять нынешние налоги и пошлины, но тогда уже через несколько лет мы потеряем уровень в 500 миллионов тонн добычи нефти. Не говоря уже о приросте.

— В диалоге со странами АТЭС тема разработки шельфа обсуждается?

— А как вы думали, если в их число входят США и Канада? Совсем недавно «Роснефть» подписала соответствующее соглашение с американской ExxonMobil — как раз о совместной разработке шельфа и об обмене технологиями. Заинтересованность проявляют также Китай и Япония.