Итоги, 2012 № 34 - [21]

Беда не только в том, что законные и незаконные деньги бегут в разные стороны, но и в том, что за ними плохо следят. Статистика по экономической преступности от МВД говорит о том, что у нас не только снижается число выявленных преступлений такого рода, но и падает их раскрываемость. Например, по итогам 2011 года Министерство внутренних дел выявило 202,5 тысячи экономических преступлений (в два с лишним раза меньше, чем в докризисном 2007 году).

При этом катастрофически упало общее число выявленных противоправных деяний по таким их видам, как отмывание денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем. По сравнению с январем — июлем 2011 года в первом полугодии 2012-го правоохранительные органы выявили на 17,9 процента преступлений экономической направленности меньше. И это при чуть ли не рекордном оттоке капитала.

Кстати, вернемся к нашим отмытым капиталам. Бывший первый заместитель председателя правительства Виктор Зубков говорил о выведенном триллионе в 2011 году, при этом, по данным Федеральной службы финансово-бюджетного надзора, годом ранее из России нелегально утекло 163 миллиарда рублей. Такая феноменальная разница в оценках либо говорит о трудностях объективных подсчетов, либо за год масштабы финансовых махинаций с выводом денег в офшоры выросли почти в шесть раз!

В конце тоннеля

Не все опрошенные «Итогами» эксперты соглашаются с тем, что любые документы, расширяющие взаимодействие между правоохранительными органами и зонами с низким налогообложением, вещи необходимые. Главный вопрос: будут ли они применяться на практике и эффективно работать?

«Дополнительные соглашения, наверное, облегчат сотрудничество по обмену информацией, но ведь вопрос в селективности нашей юстиции: у тех, кто попал под прицел, найдут любой офшор, а кто лоялен — на того и глаза могут закрыть», — сетует Борис Хейфец.

Профессор Высшей школы экономики Иван Родионов считает, что в деле борьбы с офшорами и нелегальным выводом капитала чиновники лишь имитируют активность. «Появилась бы реальная возможность управления активами в стране — не было бы проблемы массового оттока капитала. К тому же за последние 20 лет можно было бы набрать в органы людей, которые в этом разбираются», — добавляет эксперт. Отсутствие квалифицированных кадров на госслужбе — действительно головная боль, согласен с коллегой Хейфец.

Конечно, пока что статистика борьбы с незаконным выводом денег не в пользу наших правоохранительных органов. Однако все может измениться буквально в течение ближайших нескольких месяцев. Если отечественную экономику все-таки накроет новая волна кризиса, провоцируемая европейскими проблемами, то сложности с бюджетом заставят власть максимизировать доходы, в том числе и путем перекрывания офшорных горлышек. Иного выхода просто нет.

Восточный фронт / Дело / Капитал

Восточный фронт

/ Дело/ Капитал

«Если грянет гром, то европейский кризис нанесет российской экономике едва ли не смертельный удар, а спад в Китае нас просто добьет»

 

Китай преподнес экономистам и инвесторам не самый приятный сюрприз. Оказалось, что в минувшем июле объем новых банковских кредитов в стране снизился более чем на 40 процентов по сравнению с июнем, а экспорт прирос всего лишь на процент (против 13 процентов в июне). Причина ухудшения статистики ясна — едва ли не главный торговый партнер Поднебесной, еврозона, переживает сейчас тяжелые времена.

О том, какую свинью может подложить нашей экономике Старый Свет, известно давно — как-никак, он является крупнейшим потребителем российских энергоносителей. А вот чего ждать от остывающей китайской экономики? Попробуем разобраться.

Не секрет, что Китай — экономика, прежде всего ориентированная на экспорт, причем на экспорт товаров с высокой добавленной стоимостью. Главный риск для китайцев заключается в снижении спроса на их товары на внешних рынках. Если он начнет ослабевать по причине углубления кризиса в Европе и снижения доходов европейского населения, замедления экономики США и роста сбережений в целом в развитых странах, то для Китая это будет означать, что основная часть производимых им товаров останется лежать на складах.

Сейчас китайские власти пытаются заместить снижающийся внешний спрос за счет внутреннего потребления. Проблема здесь в том, что такая стратегия не сможет сработать, если не будут расти доходы местного населения. Однако это палка о двух концах. Если китайские рабочие начнут больше зарабатывать, это снизит конкурентоспособность китайских товаров, потому что в итоге стоимость рабочей силы вырастет, а сами товары — подорожают. Следовательно, и тенденция сокращения спроса на продукцию, произведенную в Китае, будет только ускоряться.

В итоге Китай стоит на распутье. Как поддержать экономику, которая исторически создана как сборочный цех с дешевой рабочей силой, ориентированный на экспорт в развитые страны? И как попытаться его спасти, избежав при этом резкого снижения объемов производства? Ответов пока нет.

Поскольку все это чревато ростом безработицы, то проблема производственного спада из экономической плоскости перетекает в политическую. Отсутствие какой-либо системы социальной защиты в КНР (большая часть населения практически не получает ни пенсий, ни пособий по безработице) приведет к скоплению безработных в крупных городах и спровоцирует социально и политически взрывоопасную ситуацию.