Итоги, 2012 № 20 - [8]

Когда мирный диалог терпит фиаско, умеренные всегда уступают место радикалам. В стане оппозиции сейчас серьезная перестановка сил, но то же самое происходит и в стане власти. Настроение, что с народом следует разговаривать, уступило место другому — надо «пресекать». Позиция такая: если за них проголосовало 63 процента, компромиссы не нужны. Последствия уже видны невооруженным глазом. Если зимой полиция улыбалась митингующим и никого не трогала, теперь она «винтит» их по любому поводу, просто за белый цвет.

Я готов поверить, что Удальцов и Навальный сознательно спровоцировали 6 мая ту сидячую забастовку на мосту, которая кончилась стычками с ОМОНом. Возможно, они сами шли на конфликт. Но если это называть провокацией, очевидно, что правоохранительные органы охотно на нее повелись. Обеспечили провокации успех, сыграли на руку Удальцову и Навальному. Пошли с дубинками наперевес, вместо того чтобы освободить митингующим разрешенную дорогу. Достаточно было расширить коридор до сквера Болотной площади — и все было бы тихо-мирно. Ведь на Манеж по-любому прорваться не мог никто, разве что танковая дивизия — такие там были заслоны.

Дано жесткое указание: до майдана не допускать. Всякая палатка будет сноситься немедленно. В результате мы сейчас имеем подобие мобильного майдана. ОМОНовцы гоняются за белоленточниками, как у Булгакова поэт Бездомный бегал за Воландом. Но Бездомный, как известно, лишился на этом рассудка. А мобильный майдан свободно перемещается по городу. Сейчас они у памятника героям Плевны, через час на Тверском бульваре, потом на Никитском, на Страстном. Они как будто играют с ОМОНом. И они в своем праве. Почему люди не могут ходить по Москве с белыми лентами? Это что, нацистская символика? Я не понимаю. Налицо признаки слабости и растерянности власти. Если раньше можно было спорить о том, на чьей стороне инициатива, то теперь вопросов нет. Одни спокойно гуляют, курят бамбук, а другие хватают и не пущают. Такая странная игра.

Когда радикализм власти и оппозиции нарастает, он способен привести к взрыву. Это худшее, что может случиться. Тогда на первый план выйдут люди, по сравнению с которыми Удальцов и Навальный покажутся пушистыми зайцами. Еще не сказали своего слова лидеры националистов, а они имеют серьезную массовую поддержку. Если ситуация взорвется, я не исключаю, что эта публика начнет диктовать повестку. А тут еще, не дай бог, рухнут цены на нефть — и приехали.

Тогда молчаливое большинство, которое по инерции проголосовало за Путина, выйдет на улицы. Это будет не молодежь, а матери и отцы семейств. И никакой ОМОН против них не пойдет. Потому что бывают такие ситуации, когда ОМОН предпочитает не вмешиваться и тихо курить в сторонке. Тогда это будет революция! А страшнее революции в России ничего не бывает.

Благоразумия я жду прежде всего от власти, ведь она сильнее и должна быть ответственнее. Вот и жду от нее ответственности, а не демонстрации крутизны. По степени крутизны всех расставляет только история.

Сухой остаток / Общество и наука / Главная тема

Сухой остаток

/ Общество и наука/ Главная тема

Обернется ли гибель самолета Sukhoi Superjet 100 катастрофой для всей российской авиастроительной отрасли?

 

Амбициозные планы России по прорыву на мировой авиарынок оказались под угрозой срыва. Всему виной гибель в Индонезии новейшего самолета Sukhoi Superjet 100. Не секрет, что именно на этот проект и в Кремле, и в Белом доме возлагали немалые надежды: суперджет должен был вернуть Россию в обойму ведущих мировых авиапроизводителей. Безусловно, все случившееся — в первую очередь трагедия: погибли люди. Но скверно и то, что крушение произошло в самый неподходящий для маркетологов момент — во время презентационного тура по шести азиатским странам: Казахстану, Пакистану, Индонезии, Вьетнаму, Лаосу и Мьянме. Все эти страны, как, впрочем, и еще ряд других, — потенциальные заказчики суперджета. Подобные туры — ключевой элемент продвижения самолета на внешний рынок. Успешно отлетав в Астане, Карачи и Нейпьидо (Мьянма), самолет должен был показать все, на что он способен в горных условиях — в окрестностях индонезийской столицы. Закончилась демонстрация возможностей — хуже не придумаешь. Обернется ли эта катастрофа катастрофой для всей российской авиастроительной отрасли? Остаются ли у проекта Sukhoi Superjet 100 шансы на выживание?

Гора преткновения

Один из главных вопросов, которым задаются сейчас многие специалисты: каким образом напичканный самой современной аппаратурой и управляемый высококлассными летчиками-испытателями самолет мог не заметить склона горы прямо по курсу? Ведь в Sukhoi Superjet 100 воплощены все последние мировые достижения в области систем безопасности, основными из которых являются система предотвращения опасного сближения в воздухе (TCAS) и система предупреждения об опасной близости земли (TAWS). Первая работает в двух режимах — консультативном и директивном. В консультативном режиме она спокойно сообщает экипажу, что самолет находится на определенном удалении и на определенной высоте. В директивном — буквально «кричит», требуя либо снижаться, либо набирать высоту, либо делать отворот. Правда, существует мнение, что в горах эти системы неэффективны из-за позднего срабатывания. Такое мнение уходит корнями в прошлые годы. Ранее случались катастрофы, связанные с несвоевременным предупреждением системы, но все они происходили только с самолетами, оборудованными аппаратурой предупреждения первого поколения. «На современных бортах, — говорит президент партнерства «Безопасность полетов» Рафаил Аптуков, — а к ним относится и суперджет, устанавливаются приборы третьего и четвертого поколения. Они намного точнее, лучше защищены от помех, в них прописаны уникальные логические комбинации, учитывающие всевозможные внештатные ситуации во время полета. Все рассчитано на то, что от предупреждения до момента критического сближения с препятствием у пилота хватит реакции, чтобы избежать столкновения».