Итальянская элегия - [4]

По обыкновению она коротко и резко постучала в дверь и громко произнесла:

– Уборка помещения.

Поскольку ответа не последовало, она, достав ключ, открыла дверь и вкатила тележку со средствами для уборки.

Это был самый большой номер с живописным видом на город и реку Ярра. Элегантность убранства свидетельствовала о том, что эти апартаменты предназначены для аристократии.

Анне всегда было очень неуютно в этих апартаментах. Вероятно, из-за этой неприкрытой роскоши, напоминающей ей о том, в какой отчаянной нужде живет она сама…

Девушка сняла простыни с широчайшей кровати, убрала их в пакет для прачечной и взяла с нижней полки тележки свежий комплект белья.

Застелив постель, она приступила к наволочкам и вдруг замерла, уловив тонкий цитрусовый запах, который показался ей знакомым. Этот аромат напомнил ей о времени, когда тот же запах обволакивал ее кожу всякий раз, как Лючио ласкал ее, называя своей…

Она внутренне содрогнулась. И тут ее взору предстала пара итальянских мужских туфель и длинные ноги.

– Вот мы и снова встретились, Анна, – протянул Лючио Вентресси, – и снова в моей спальне.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Анна в оцепенении уставилась на него.

– Ты… остановился здесь?

Взгляд его темных глаз медленно скользнул по ее форменной одежде горничной.

– Как видишь.

– Я… сейчас закончу. – Она наклонилась за покрывалом, но он поднял ногу в кожаной туфле и, наступив на покрывало, помешал ей.

– Оставь это.

Она выпрямилась, вытирая вспотевшие ладони о белый передник.

Лючио был разъярен. Несомненно, разъярен. Его глаза горели яростью.

– Какого черта ты взялась убирать номера в этом отеле? – грозно спросил он.

Анна гордо вздернула подбородок.

– Кому-то ведь нужно делать это.

– Ты сказала, что у тебя две работы. А другая какая?

– Я работаю в баре.

Он втянул в себя воздух и выругался.

– Это еще зачем?

– Причина обычная – деньги.

– Разве ты бедная? – Он хмуро посмотрел на нее.

– По сравнению с такими, как ты, да.

– У тебя финансовые затруднения?

Ей не хотелось признаваться в этом. Но неожиданно она увидела перед своими глазами Сэмми и испугалась, что из-за своей дурацкой гордости может потерять малыша.

Анна опустила глаза, чтобы не видеть испепеляющего взгляда.

– Да.

– И какие?

– Сэмми… требуется операция, – сказала Анна. – У него нет индивидуальной страховки, а если ждать операции в порядке общей очереди… можно не успеть.

– А что с ним?

Анна тяжело вздохнула.

– У него заболевание сердца. Ему необходимо сделать операцию, чтобы он смог дожить до взрослого возраста.

– Сколько стоит… эта операция? – спросил Лючио после короткой паузы.

Анна ответила. Лючио даже бровью не повел. Это возмутило ее. Сумма была просто мизерной для таких, как он. Пустяковой. Но она могла спасти жизнь ее ребенку.

– Возможно, я смогу тебе помочь, – сказал Лючио.

– Ты хочешь дать мне в долг? – Нет.

– А что же тогда?

– Я оплачу расходы на лечение Сэмми, но при некоторых условиях. Ты должна сделать кое-что для меня.

– Для спасения жизни сына я сделаю все что угодно, – произнесла Анна.

Уголки его губ тронула улыбка.

– Очень рад слышать это, поскольку я был готов встретить сопротивление с твоей стороны.

Холодок страха пополз по ее спине.

– Что я должна делать?

Он снова задумчиво взглянул на нее.

– Я думал, что ты уже поняла, cara.[2]

– Не представляю, что ты хочешь от меня, – сказала она, чувствуя, как страх все больше охватывает ее. – Я не умею расшифровывать побуждения других людей.

– Зато у тебя достаточно опыта в других областях.

– У меня достаточно опыта, чтобы понять, что твое предложение – не простой акт милосердия, – сказала она.

– До чего же ты проницательна, Анна.

– Представь себе. – Она прерывисто вздохнула. – Какую пытку ты для меня придумал?

– Пытку? – Одна аристократическая бровь выразительно взметнулась вверх. – Мне нравится это слово.

– Только не играй со мной, – остановила она его. – Скажи, чего ты хочешь.

Он долго наблюдал за сменой чувств на ее лице. Как бы Анна хотела взорваться, швырнуть ему в лицо его одолжение, но эту борьбу она вела не за себя. Это была борьба за Сэмми, за его жизнь.

– Пожалуйста, Лючио… – попросила она, – не усложняй все, мне и без того тяжело.

– Вот оно как? – проговорил он жестким тоном. – А мне легко? Ты вырвала сердце из моей груди.

– Я… я не хотела…

– Dio![3] Ты спала с моим братом!

Как могла она что-то отрицать? Карло располагал фотографиями, доказывающими это, хотя она с трудом могла вспомнить, что произошло.

– Сэмми – его ребенок? – спросил Лючио.

Каждый раз, когда Анна и Лючио занимались любовью, он предохранялся. Лючио настаивал на этом, оберегая ее, утверждая, что все впереди, когда они поженятся…

– Я… я так думаю.

Он снова выругался.

– Это отвратительно с твоей стороны. Отдаться ему в тот момент, когда до нашей свадьбы оставались считанные дни.

– Я раскаиваюсь…

– Будешь раскаиваться потом, когда я расквитаюсь с тобой.

– Ч-что… ты имеешь в виду?

Его глаза горели, твердо очерченные губы были угрожающе сжаты.

– Я оплачу операцию своего племянника, но за это ты должна будешь лечь со мной в постель.

От испуга у нее глаза полезли на лоб.

– Ну нет! Я не могу.

– Прекрасно. – Лючио отступил от нее на шаг. – Заканчивай уборку и уходи.