Италия: вино, еда, любовь - [53]

Впрочем, водители останавливаются не только ради того, чтобы поглазеть на Мисс Тунис. Они не прочь опрокинуть чашечку caffe corretto, придающего сил. Дословно название переводится как «исправленный кофе». В чем же заключается подобная корректировка? В том, что в кофе добавляется граппа. Помните об этом, когда в следующий раз помчитесь по итальянской автостраде.

Секрет популярности бутерброда porchetta заключается не только в потрясающей свежести свинины, но и в удивительной хрустящей и одновременно очень сочной корочке. Да, не стану скрывать, я говорю о сале. Однако в данном случае сало идет на пользу. По крайней мере, его вкус приносит огромное моральное удовлетворение.

Мы припарковались на противоположной стороне дороги, потому что к северу и к югу от Мисс Тунис все места оказались забиты грузовиками. Терпеливо заняв очередь, мы стали наблюдать, как она вовсю флиртует с покупателями, одновременно аккуратно нарезая свинину и щедро подливая граппу в маленькие чашечки с эспрессо. Когда наконец настал наш черед, Мисс Тунис встретила нас, как родных после долгой разлуки, и тут же приняла заказ. Она, не скупясь, уложила жареную свинину в каждый из бутербродов, завернула их в бумагу и протянула нам. При этом, прекрасно зная, что бутерброд удобнее держать обеими руками, она сказала, что заплатить можно потом. Устроившись между двумя здоровенными грузовиками, мы отлично пообедали. Вот такой фастфуд по-итальянски.

Мы заскочили за Мартином с Карен и уже около трех ехали по крутой узкой дороге в Петтино — очаровательную крошечную деревушку, которая сошла бы за borgo, если бы не старинная траттория, словно бы впечатанная в склон холма, в которой по выходным собираются целые толпы народу. Мартин велел нам проехать мимо Петтино, располагавшейся на высоте тысячи метров над уровнем моря, и мы отправились дальше, вверх по склону, в сторону Монте-Серано, где и собирались погулять. Пик Монте-Серано вздымается на высоту тысяча четыреста двадцать один метр. Я поинтересовался у Мартина, не понадобятся ли нам на такой высоте кислородные маски, и он на полном серьезе заверил нас, что нет. Иронии в моем вопросе он явно не заметил.

Мы припарковали машину на обочине дороги, перелезли через ограждение и, выбравшись на вспаханное поле, начали подъем к вершине Монте-Серано. Восхождение оказалось тяжелым. Практически сразу же у меня взбунтовались мышцы ног. К тому же я задыхался. Вторая бутылка граппы давала о себе знать. Каролина, естественно, тут же ушла далеко вперед с Мартином, который, как настоящий профессионал, был в туристических ботинках и шортах. Карен, добрая душа, осталась вместе со мной и Джил. Мы тащились вверх по склону около часа. Время от времени Мартин останавливался и, повернувшись к нам, выкрикивал названия цветов. Цветы, спору нет, были просто изумительны. Создавалось впечатление, что мы ступаем по бескрайнему пестрому ковру.

— Видите орхидеи? — прокричал нам Мартин, который, как оказалось, не только способен скакать по склону вверх, как горный козел, но еще и является ботаником-любителем.

Повсюду и вправду росли орхидеи. Желтые, пурпурные, нежно-розовые, а промеж них — синие цветочки с крохотными листочками.

— Globularia, — откуда-то сверху донесся голос Мартина. — На латыни эти синие цветочки зовутся globularia.

Будто меня это волнует. Да насрать мне сто раз, как они зовутся на латыни.

Мы нагнали Мартина минут через двадцать, когда склон стал особенно крут. Мартин с Каролиной, застыв на месте, что-то разглядывали под ногами.

— Вы просто не представляете, в каком я восторге, — обратился к нам Мартин. На его лице горел лихорадочный румянец первооткрывателя. — Tulipa sylvestris! Тюльпан лесной! До этого я их видел только в книгах!

Мы посмотрели на цветок. Шесть заостренных желтых лепестков. Тюльпан как тюльпан. Гораздо больше меня обрадовало то, что можно передохнуть и прервать восхождение.

— А вот это! — вне себя от радости воскликнул Мартин. — Только взгляните! Fritillaria! — Покрутившись вокруг куста, он раздвинул листья, чтобы показать нам маленький цветочек. — В Германии мы зовем его «шахматной доской». Это очень редкие цветы.

Цветок имел форму колокольчика и бежево-пурпурной расцветкой действительно напоминал шахматную доску. Джил и Каролина, сюсюкая над цветочками, как маленькие девочки, стали выспрашивать у Мартина, как какое растение называется. Карен, которая честно призналась, что не отличит маргаритку от гладиолуса, похлопала меня по плечу и показала рукой в сторону горизонта. Мы так внимательно смотрели под ноги, любуясь цветами, что совсем позабыли, куда забрались.

Вдаль до самого горизонта протянулись покрытые снегом вершины гор, отчего возникало ощущение, что наша Монте-Серано всего-навсего кочка. И над всеми этими горами вздымался почти на два с половиной километра пик Монте-Ветторе — самый высокий во всей гряде Сибиллини. Неподалеку от нас, чуть ниже, раскинулся луг, поросший цветами.

— Господи, я всегда мечтала это сделать, — произнесла Джил.

Расставив руки, она побежала вниз к лугу. У подножия она закрутилась и запела «Холмы оживают со звуками музыки».