Истребитель ведьм - [9]

Сразу после инаугурации (в своей речи я обещал скорую вылазку к реке) начались танцы. Затянулись они до поздней ночи. Не тратя времени на забавы, Огуна, согласно моему приказу, приступил к формированию военных отрядов.

И трех дней не прошло, как были заложены основы нового государства. Прежде всего Огуна создал небольшую, но сильную армию, вооруженную удлиненными копьями. Вслед за этим Секо сформировал специальный отряд, предназначенный для охраны установленного порядка. И наконец, при помощи этого отряда я распустил Совет Старейшин, переименовав его в Совет Племени, Семьдесят процентов старцев-консерваторов я отправил на покой, а на их место назначил молодых удальцов, доказавших уже свою преданность.

По моей рекомендации главой Совета был избран Огуна. Понятно, проголосовали за него единогласно. Пост колдуна я сохранил за собой, опираясь на пожелания моего народа (которые шепотом подсказал Огуне). Как-никак Огуна не имел еще опыта управления государством, и нужно было помогать ему время от времени.

Теперь стало ясно, что не за горами время, когда я смогу полакомиться жареной козлятиной с солью. Чтобы приблизить этот светлый миг, я приказал устроить маневры. Сам я — человек штатский до мозга костей, не прошел даже рекрутской подготовки (ввиду состояния здоровья и дяди в генеральном штабе), но много раз наблюдал по телевизору парады и учения. Этого хватило, чтобы отдавать короткие звучные команды, знаменовавшие новый этап в развитии вооруженных сил племени. Кроме того, я произнес выразительную речь о преимуществах нового оружия, чем поднял дух моей армии.

Через неделю развернулись маневры. Время от времени я лично инспектировал полигон. Воины быстро обучились протыкать крокодильи чучела на земле и под водой. Настало время сразиться с настоящими крокодилами. Желая славы, воины Огуны с нетерпением ждали этого мига. В том меня убеждали не только собственные наблюдения, но и ежедневные донесения Секо.

На рассвете армия выступила; все было продумано. Впереди двигалась небольшая разведгруппа из лучших бегунов племени. Они вели взвод коз — точнее, козлов отпущения, — которым предстояло первыми принять на себя натиск крокодильей прожорливости. Отстав на полкилометра, продвигались главные силы, за ними — я в плотном кольце личной гвардии и наконец — все остальные члены племени. В хижинах остались только младенцы, старики, не способные уже передвигаться без посторонней помощи, и, ясное дело, Балунга, которого я приказал посадить под замок. Он не раз заверял в своей лояльности и преданности, но рисковать я не хотел.

Козлы отпущения упирались и бодались, что свидетельствовало о их слабой политической подготовке. Они не понимали серьезности возложенных на них функций и оттого задерживали наше продвижение.

Наконец разведчики исчезли в прибрежных зарослях, где два года не ступала нога человека. Главные силы шаг за шагом продвигались следом. Сердце у меня заколотилось. Наступал решающий миг.

Текли минуты, а из зарослей никто не показывался. Но не могли же крокодилы слопать всех сразу?! Мне стало, не по себе, я велел людям Секо теснее сомкнуться вокруг меня, а Огуне приказал начать атаку. Воины, потрясая копьями, с воплями ринулись в заросли. Вскоре их крики затихли.

Достойные члены Совета Племени стали боязливо коситься на меня, а замыкавшие шествие женщины на всякий случай подняли плач. Моральное состояние падало. Даже гвардейцы поглядывали на меня беспокойно.

Услышав тревожный шепот: “Все погибли…”, я решил бросить на чашу весов весь свой авторитет. Крикнул Секо:

— За мной!

И ринулся в заросли. Следом с треском ломилась гвардия — слава богу, не подвела!

Изготовив копье к бою, я промчался сквозь заросли и оказался на сыром берегу Великой Реки. Удивительное зрелище открылось передо мной. Разведчики и главные силы армии в беспорядке бродили над водой и что-то старательно высматривали.

Предоставленные сами себе козлы отпущения спокойно щипали травку.

Огуна отрапортовал:

— Великий Вождь! Нет никаких крокодилов. Одного только нашли в воде, да и тот слепой. Ищем дальше.

— Этого я и ожидал, — сказал я на всякий случай, знаком отослал его и стал прикидывать, как обернуть ситуацию к нашей военной славе.

В тот же день состоялось собрание. Гвоздем его стала моя речь, посвященная триумфальному походу нашей непобедимой армии.

Огромное внимание я уделил церемониальному оформлению каждого племенного обычая. Ничто так не влияет на общество, как торжественные церемонии: они символизируют авторитет правительства, стабильность и хорошие перспективы на будущее.

Нужно добавить, что торжественность эта знаменовала еще дальнейшее развитие демократии в жизни нашего племени и подъем ее на недосягаемую высочу. Я ввел обычай, по которому во время торжественных церемоний любой член племени мог задавать вопросы и высказывать свое мнение о политике Великого Вождя. Я всегда был сторонником неограниченной демократии и вел мой- народ к этой именно цели.

Правда, механизм задавания вопросов и высказывания своего мнения нужно было несколько упорядочить — по чисто техническим причинам. Что получится, если все сразу начнут вдруг задавать вопросы и высказывать свое мнение? Наступит хаос, и нарушится порядок, который я столь тщательно лелеял. А потом я назначил Секо ответственным за охрану порядка и законов, потом назначил тех, кто должен был задавать вопросы. Вскоре назначение на пост задающего вопросы стало одним из высочайших отличий. Поскольку задавать вопросы имел право представители всех слоев общества, но не все знали, о чем спрашивать, Совет Племени подготовил списки стандартных вопросов и выражений своего мнения о важнейших событиях нашей жизни. Любой мог принимать участие в демократическом диалоге, не опасаясь, что его выступление окажется политически незрелым. Это был важный шаг на пути реформы общества. С каждой торжественной церемонией я убеждался, что мы идем верной дорогой. Выдвигавшиеся инициативы получали единодушное одобрение племени. Ни одного-единственного голоса против!