Истребитель драконов - [56]

Добившись освобождённости разума от мыслей, он сохранял это состояние несколько мгновений, а затем, сделав выдох, вернулся к размышлениям, рассматривая своё существование уже с новым пониманием и ясностью.

Теперь Шрейберу стало ясно, что напился он в результате того, что события в его жизни начали выходить из под контроля. За последнее время он подвергся воздействию серии происшествий, которые были чужды нормальному течению его размеренной жизни учёного. Макс принял участие в сражении, в чародейском поединке бился с магом гораздо сильнее себя. Он легко мог погибнуть и в поединке, и в сражении со скавенами. Он влюбился — страстно, неудержимо и почти неожиданно для самого себя. Возможно, в глухомани Кислева, вдали от родины, напряжённо ожидая возвращения воздушного корабля, Макс был более уязвим для подобного чувства. Верно, Ульрика красивая женщина. Но ему встречались и более красивые, и Макс не влюблялся в них до беспамятства. Как бы то ни было, причины не имеют значения, в отличие от самого факта, что подобное произошло именно с ним. Он ревновал, доходил до отчаяния, испытывал злость, которую едва ли сознавал, и всё это заставляло его совершать неверные поступки и испытывать соблазны, ранее ему неведомые. Макс сознавал, что вся эта история угрожает его душевному спокойствию, и даже, некоторым образом, его душе. Его влечение к женщине привело к тому, что он рассматривал мрачные варианты, которые должны были оставаться для него запретными, и раздумывал над вещами, о которых никогда не должен был и помышлять. Макс зашёл настолько далеко, что прошлой ночью воспользовался магией, будучи пьян. Это счастье, что он оказался не настолько пьян, чтобы применить некоторые из известных ему заклинаний, которые подчиняют других его воле.

Шрейбер закрыл глаза и обдумал тайный смысл знаний, доставшихся ему такой ценой. «Слаанеш», — подумал он. Для несведущих, это тёмный бог непередаваемых наслаждений, повелитель демонов, помешанные на удовольствиях поклонники которого предаются оргиям с отвратительной невоздержанностью. И Максу было прекрасно известно, как подобные вещи случаются. Но это не единственная угроза, которую представляет Слаанеш. Он бог соблазнов плоти, утончённых и смертоносных. Даже наимудрейшего он способен завлечь на путь разрушения, убеждая потворствовать своим желаниям. Макс понимал, что Слаанеш может сгубить человека множеством способов: влечение к пьянству, употребление наркотиков, распутство. Макс понимал, что произошедшее с ним прошлой ночью ему следует расценивать со всей серьёзностью, потому как, некоторым образом, это первый шаг на пути к погибели, если подобное будет продолжаться.

Макс сознавал, что не должен делать подобные вещи. Он поклялся противостоять Хаосу и не стать его слугой, для чего столь долго и с таким трудом обучался. Макс понимал, что должен отказаться от Ульрики, выпивки и прочих соблазнов, что могут сбить его с пути истинного, или последствия будут ужасны. Но даже когда Шрейбер принял такое решение, какой–то голос внутри него нашёптывал, что он этого делать не желает, а его новая способность проникать в суть подсказывала, что истина может быть иной.

Возможно, он столь долго изучал деятельность Хаоса по менее возвышенной причине: не потому, что ненавидит его и желает ему противостоять, но потому, что восхищён им. Возможно, всё это время он лишь дурачил сам себя.

Даже твердя себе, что подобная мысль всего лишь очередная из ловушек Слаанеша, Макс слишком хорошо осознавал, что она, хотя бы частично, имеет под собой основание.

Феликс брёл по улице. Он понятия не имел, где искать Ульрику, но, по словам часовых, она, Олег и Станда рано утром вышли из дворца и направились в сторону ярмарочной площади, что стихийно образовалась вокруг „Духа Грунгни“ в долине за стенами города. Тут прослеживался смысл. Она собиралась поискать лошадей для продолжения своего путешествия, а рынок — место получше прочих, где их можно купить.

Направляясь к подножию холма, Феликс заметил, что за ним наблюдает молодой гном необычной наружности. Гном был одет в шкуры, а его голову покрывал розоватый пушок, отчего гном выглядел так, словно недавно побрился. В перевязи за плечом у него был топор. Заметив, что Феликс за ним наблюдает, гном начал продвигаться вперёд и, остановившись в шаге, завязал разговор:

— Ты — Феликс Ягер!

Голос незнакомца, более низкий, чем у большинства гномов, был громким. Рассматривая гнома, Феликс заметил у того на руках замысловатые последовательности татуировок, изображающих огромных, истекающих кровью чудовищ. Под ними была надпись гномьими рунами. Видя, куда смотрит Феликс, гном гордо согнул руки, заставив мускулы напрячься, а татуировки разгладиться.

— Вижу, ты заметил мои тату! Надпись гласит — „Рождённый умереть“!

— Да. Весьма впечатляюще, — произнёс Феликс.

Он пошёл широким шагом, и вскоре гном почти бежал, что успевать за ним. В намерения Феликса не входило быть невежливым, но ему следовало побыстрее разыскать Ульрику и извиниться за своё поведение прошлым вечером. Если молодой гном и посчитал его бестактным, то виду не подал.