Истреби в себе змею - [13]

Чтобы не настораживать девочку, её решили пока не трогать и даже не подвергать обычному ежедневному тестированию, но усилили все виды наблюдения. Кроме того, по личному указанию господина директора, её приятеля Хайка решено было загрузить тестами по усиленной программе, не оставившей мальчику ни минуты свободного времени. Расчёт был прост - если Мэй сделала что-то из ряда вон выходящее, она непременно захочет поделиться этим со своим другом, - взаимная симпатия этой парочки не являлась секретом для воспитателей, - и как-то себя проявит.

И действительно, Мэй явно искала встречи с приятелем, и аппаратура психоконтроля даже отметила несколько раз слабые всплески ментальной активности воспитанницы, но ничего из ряда вон выходящего не произошло. И вот теперь…

В дверь кабинета постучали.

– Войдите! - бросил господин директор, барабаня пальцами по столу и подбираясь, словно кот перед прыжком.

С первого взгляда на вошедшего в его кабинет воспитателя директору стало ясно - случилось нечто экстраординарное. Глаза воспитателя горели, а движения были суетливыми и порывистыми.

– Присаживайтесь, - директор жестом указал на кресло. - Что там у вас?

Воспитатель сел и положил на стол пачку распечаток. Он заметно нервничал - уронил одну из бумаг на пол, поднял, положил и тут же уронил другую.

– Успокойтесь, - холодно сказал господин директор, - и доложите коротко и внятно.

– В соответствии с методикой сопоставления, - похоже, воспитатель взял себя в руки, - мы проверили информацию обо всех странных событиях и явлениях, имевших место за прошедшие сутки в радиусе тысячи миль от Приюта.

– И? - господин директор вопросительно поднял бровь.

– В 03.42 в двухстах сорока милях от побережья произошла авиакатастрофа. В море упал пассажирский самолёт. Просто упал - камнем. Последнее сообщение с борта лайнера выглядело совершенно бредовым, а потом связь оборвалась. Радары проследили очень быстрое снижение - а попросту говоря, падение, - самолёта почти до самой поверхности океана. Что случилось на борту - неясно, поиски обломков и "чёрных ящиков" пока не дали никаких результатов. Но вот что примечательно, - воспитатель зашуршал распечатками, - вы сравните время! - и он протянул господину директор один из листов.

Тот быстро пробежал глазами аккуратные строчки текста и поднял глаза.

– Невероятно… Минута в минуту - таких совпадений не бывает. Лайнер начал падать сразу же после того, как наша Мэй пережгла своим мысленным импульсом электронику слежения! Господи боже мой… - прошептал господин директор, никогда не отличавшийся повышенной набожностью. - Если эта девчонка может сбивать самолёты на расстоянии в сотни миль, то это… это… Но зачем?

Воспитатель только пожал плечами, но директор и не ждал от него ответа.

– Значит, так, - распорядился он. - Изолировать. Немедленно. По высшей категории.

– Бункер?

– Бункер. Но обращаться с девочкой предельно осторожно и бережно - она стоит всех драгоценностей человечества! Вы меня поняли? А я сообщу в Центр - пусть решают, что с ней делать дальше.

Его подчинённый торопливо кивнул и поспешно покинул кабинет, а господин директор повторил, оставшись один и рассеянно глядя в окно:

– Господи боже мой… - И добавил, обращаясь к самому себе. - Кто же они, эти дети-индиго, и что они нам принесут?

* * *

Голова ещё кружилась, но никаких других неприятных ощущений не было.

Мэй помнила сладковато-удушливую волну, затопившую её с головой, как только она вошла в свою комнату, потом был тёмный провал, а потом - потом она очнулась. Уже здесь, в этой залитой неярким светом комнате без окон, но с диваном, столом, двумя мягкими креслами и выгородкой санблока в углу.

Она отнюдь не собиралась биться в истерике - наоборот, её сознание работало чётко и спокойно. "Аппаратура отметила мой мыслекрик, - размышляла девочка, - и воспитатели встревожились. Из этого в первую очередь следует, что мой сон вовсе не был сном, и что я действительно сделала то, что сделала. И перетрусившие экспериментаторы упрятали меня сюда".

Мэй привычно потянулась трепещущими нитями сознания к окружавшему её миру и тут же отдёрнулась, словно от ожога. Всю комнату окутывало покрывало мощного силового поля - теперь Мэй видела это поле, похожее на плотную серебристую паутину. И ей, Мэй, не выйти отсюда, пока это поле активно. Стоит только окунуться в серебряные нити, как она потеряет сознание - если не хуже. Через поле не пройти, и даже мысль сквозь него не пробьётся. Хотя… Хотя это мы ещё посмотрим - поле-то не сплошное (по крайней мере, таким оно выглядит). А раз так, то можно попробовать отыскать какую-нибудь узенькую щёлочку… Ничего, что через щёлку не пролезть - она ведь не мышка, - зато она сможет…

"Надо позвать Хайка, - назойливо стучало в голове девочки, - надо позвать Хайка". Она даже не задумывалась, чем он сможет ей помочь (и сможет ли вообще хоть что-нибудь сделать) - Мэй просто хотела услышать голос друга.

У неё никогда не было друзей, и никогда она не испытывала ни к кому искренней привязанности. Дети откровенно побаивались и недолюбливали Мэй, а родители… И вдруг этот кареглазый мальчишка, смуглый и темноволосый, всего за несколько дней стал для неё самым близким человеком. Она даже поймала себя на мысли: "И как это я раньше жила, не зная Хайка?" и немного испугалась - что это с ней? Но всё равно - ей было тепло оттого, что этот мальчишка есть, что он рядом, и что он