История Золушки или Каникулы в волшебной стране - [64]

- Благодарю вас, ваше величество! – Кира цапнула папиросу не дрогнувшими пальцами. – Это большая честь для меня, как верноподданной и офицера императорских ВВС.

"А это уже попахивает "Святым Витовтом" 1-й степени, никак не меньше!"

- Будет вам! – император, казалось совершенно не замечал всей нелепости возникшей ситуации.

Монархия-то в России, как ни крути, не конституционная, а вполне себе абсолютная. Впрочем, возможно, оттого и свидетелей не было, что император захотел в демократию поиграть.

– Курите! – и он протянул ей коробок спичек, лежавший до этого в хрустальной пепельнице.

- Спасибо! – Кира чиркнула спичкой, прикурила от вспыхнувшего огонька, деликатно выдохнула, направляя облачко табачного дыма в сторону. – Вам не о чем беспокоиться, ваше величество! Я замуж за князя Курбского не собираюсь. Да и он не позовет.

- А жаль!

- Прошу прощения? – опешила Кира.

- Яков последний в роду: умрет он, род пресечется. – Император закурил, выдохнул дым и задумчиво посмотрел на опустевшую рюмку. – Знатный род, один из древнейших в империи. Рюрикович по прямой линии и Ягеллон по материнской. И мне не чужой. Я, видите ли, Кира Дмитриевна, с отцом Якова вместе рос…

- Я не совсем понимаю… - начала было Кира, воспользовавшись паузой, но император закончить фразу ей не позволил.

- Верните его домой, Кира Дмитриевна, и я признаю ваш баронский титул. Обещаю, морганатического брака не будет. Станете княгиней Курбской, родите Якову наследника или двух…

- Я…

- Да, знаю я, что вы истребитель! – поднял голос император. – Выйдете в отставку полковником. На парадах будете присутствовать в форме. Что-то еще? Пожалуйста! Я сегодня щедрый, как никогда. Зачнете ребенка, я сам Якова в строй пошлю. Хочет летать, пусть летает! Родите, пойдете следом. Полк дам… И во флот переведу, - криво усмехнулся Иван, вспомнив, видно, про черную форму. – Что-то еще?

- Самую малость, - грустно усмехнулась Кира. – Надо, чтобы Яков захотел. И замуж меня взять, и с фронта в тыл уйти.

- Так сделайте так, чтобы захотел! – не сказал, выплюнул император.

Его настроение менялось так быстро, что и не уследишь.

- Я… - Как ни странно, но такой резкий поворот разговора лишил ее слов. Она просто не знала, что сказать. – Я…

- Да, вы! – кивнул император. - И не делайте вид, что не понимаете!

Но она, и в самом деле, не понимала. Вернее, кое-что понимала, но отнюдь не все.

- А почему?.. – все-таки попробовала кое-что уточнить.

- Потому что силой не вышло! Пробовал! – Иван взял графин и наполнил рюмки по новой. – Ну что, мне его в крепость сажать, чтобы не летал?

- А почему без звания и наград? – спросила Кира.

Впрочем, ответ был очевиден, могла и не спрашивать.

- Сбить русского летчика и само по себе честь, - объяснил император очевидное. – А ну как в кокпите истребителя сам князь Курбский, а?! Рюрикович, удельный князь, родич императора…

- Но ведь другие летают…

- Летают, но не удельные князья и не принцы крови, - возразил император. – А если и появляются на передовой, то не под своим именем. Правило одно для всех, Кира Дмитриевна, и для авиаторов, и для моряков, и для бронеходчиков. Это мы в первый год войны героев из себя строили, а нынче, сами знаете, просто воюем. Такова жизнь.

- Но есть ведь и другие женщины…

- Были, - пыхнул папиросой император. – Но ничего хорошего из моих матримониальных усилий не вышло. Еще хуже стало. Князь не мальчик, да и память у него долгая…

"Что же ты такое ему сделал, ваше величество, что теперь со мной вынужден о таком говорить?"

- Но он же знает, что мы сейчас говорим…

- Знает, - согласился император. – И спросит. Но нам и скрывать, собственно, нечего. Я вас, Кира Дмитриевна, расспрашиваю о положении на фронте, о войне в воздухе, то да се. Вы же ас, и на войне чуть не с первого дня… Согласны?

- Согласна. – А что еще ей оставалось сказать?

Однако, если на чистоту, то Кира была совсем не уверена, с чем именно она согласилась. Не знала, и думать не хотела. Тем более, обсуждать. Но и Яков… Что ж, Яков ее об этом разговоре так и не спросил. Ни в тот день, ни назавтра, ни, когда возвращались на базу.

Лишь ближе к вечеру десятого дня их нечаянных каникул, когда сидели в том же кабаке, где все, собственно, и началась, он посмотрел ей прямо в глаза, и вдруг спросил:

- Что скажешь?

***

- Что скажешь? – спросил Яков после долгой паузы.

- Полагаешь, должна что-то сказать? – как ни странно, она сразу поняла, о чем он спрашивает.

- Ничего ты не должна, - покачал он головой. – Я просто спросил.

- Он хочет, чтобы ты вернулся. – Простые слова, а дались с трудом.

- А ты, Кира? Чего хочешь ты?

"Он что, мысли читает?"

Возможно, что и так. Но могло случиться, что Яков просто знает. И не важно откуда. Не суть, как узнал. Узнал. Знает. Спрашивает. Задал вопрос. И вопрос кажется вроде бы несложным. Но это не так, потому что вопрос совсем не о том, о чем Кира говорила с императором.

"Что такое любовь? – Вот о чем спросил ее Яков. - Кто я для тебя, и на что ты готова пойти, ради меня?"

"А ты? – Ей и самой хотелось бы знать, кто она для него и все остальное, что хотят в таких случаях знать женщины. – Почему ты молчишь, если тебе есть, что сказать?"