История жизни, история души. Том 2 - [138]

³ Речь идет о стих. «Править тройкой и гитарой...» (<1920>).

⁴ Статья М. Цветаевой «Световой ливень. Поэзия вечной мужественности» (1922) посвящена творчеству Б. Пастернака. В письме П.Г. Антокольскому от 12.VIII.1968 г. В.Н. Орлов сообщает, что сняли статью М. Цветаевой о Б. Пастернаке, которая должна была появиться в «Дне поэзии».

⁵ Речь идет о событиях так называемой пражской весны, когда реформаторское крыло коммунистической партии Чехословакии отменило цензуру и наметило программу экономических и политических преобразований с целью построения «социализма с человеческим лицом».

Е.Я. Эфрон и З.М. Ширкевич

12 сентября 1968

Дорогие Лиленька и Зинуша, вчера благополучно отбыли со знакомой художницей¹ из Химкинского порта; каюта хорошая, погода плохая; на теплоходе жарко, а во всём окружающем мире — холодно и идёт дождь из вполне беспросветного неба. Ковчег наш битком набит так называемыми художниками, состоящими на 80% из так называемых художниц; все везут с собой краски для восполнения тех, к<отор>ых по поводу непогоды недостаёт природе. Да и задача (художественная) поездки именно такова: вместо того, что видишь, изображать то, чего нет и, к счастью, не будет на свете. Во главе нашей «творческой экспедиции» стоит некий Билютин², художник, работающий в легкой промышленности и обучающий иже с ним новомоднейшим приёмам в изобразительном искусстве — как будто бы в искусстве могут быть приёмы! Учит он, скажем, изображать серый день в красном цвете — а зачем, спрашивается? Но — поживём, увидим; м. б. к концу поездки и постигну это «зачем» — пока же Билютин, с замашками провинциального тенора и с жирными длинными волосами, окруженный покорной толпой обожательниц-обывательниц, напоминает мне скорее замшелого декадента, нежели мужественного новатора. Одно лишь ясно: велика у людей (наших!) потребность в учителе; а вот их-то и нет (учителей, то есть!). Сейчас раннее-раннее и седое-седое утро, ковчег ещё спит, плывём по широкой и тяжеловодной Волге, вдоль низких и округлых берегов; всё ещё зелено и почти нетронуто осенью, только чуть-чуть отдаёт коричневатостью, предвестницей будущего золота. В 11 ч<асов> утра будем в Угличе до самого вечера, и я надеюсь посмотреть, хотя бы бегло, всё то, на что не хватило времени в прошлый раз (отделившись от художников, изучающих «приёмы»). А что увижу, о том постараюсь вам написать, как только будет тихий час.

Пока же крепко обнимаю вас и люблю. Надеюсь, что когда это письмецо дойдёт до Болшева, там уже будет вновь и ясно и тепло. Будьте здоровы, мои дорогие!

Ваша Аля

¹ С Татьяной Леонидовной Бондаренко.

²Элий Михайлович Билютин (р. 1925 г.) - художник и теоретик искусства. Один из лидеров русского «неофициального искусства», организатор знаменитой (благодаря скандалу, учиненному Н.С. Хрущевым) выставки авангардистов в московском Манеже в 1962 г.

Е.Я. Эфрон

14 сентября 1968

U 1Н^Л.Г,XlSUtM. *'1 *НР«*ГMr I • s 1>>» *4 - у Kf- в»-** •- у* • •' OU» i' nfftL ДГ .

Письмо А.С. Эфрон от 14 сентября 1968

Лиленька моя дорогая, ещё раз поздравляю Вас с днём ангела, не будучи уверенной, увы, что дойдёт вовремя, но очень надеясь на это. Вчерашний день провели целиком в Костроме, от которой я абсолютно без памяти - давно не видела, за исключением разве что Прибалтики, целого города в такой сохранности — от памятников архитектуры годуновских времен до великолепной русской, колонной, классики XIX века. Даже, как видите, тряхнула для Вас стариной (впрочем, до крайности неудачно) — и набросала угол внутреннего двора Ипатьевского монастыря — простите за грубость и безграмотность линий и дополните воображением — хотя тут даже Вашего воображения не хватит! В ограде монастыря — есть даже палаты, в которых жил Михаил Романов, - реконструированные к 300-х-летию дома Р<омановых> и несмотря, увы, на немецкую безвкусицу реконструкции — поразительно красивые. Все линии

всех зданий — ясны, просты, точны; российская приземистая основательность сочетается в них с российской же возвышенностью — таким образом всё крепко связано и с землей, на к<отор>ой стоит, и с небом, к к<оторо>му тянется. В общем, ни в сказке сказать, ни пером описать. Среди прочих монастырских зданий - богадельня, при одном взгляде на к<отор>ую хочется петь хвалу старости!

Центр города, с прелестной каланчой, вознёсшейся главою непокорной выше Александрийского столпа, «присутственными местами» и торговыми рядами, при виде которых только руками разведёшь, до того красивы! — почти совсем не тронут вмешательством нынешних так называемых зодчих. Глянешь — и стыдно делается за то, до чего довели Москву... И население приветливо — и неспешно движется толпа - и каждый рад объяснить, проводить, услужить... Сказка! — К тому же и погода сегодня побаловала нас теплом и голубизной неба; ах, и Волга хороша же! Только вот устаёшь до одури от избытка впечатлений. Крепко, крепко целую вас, мои дорогие!

Ваша Аля

Е.Я. Эфрон и З.М. Ширкевич

15 сентября 1968

Дорогие Лиленька и Зинуша, два слова вам из Горького, он же Нижний Новгород! Я уже была тут во время войны, но ничего, кроме некоего высокого, с зарешёченными окнами здания над обрывом, естественно, не видела. Не много увижу и сейчас, т. к. по прибытии в Горький мы вчетвером (je и ещё трое милых людей) наняли машину и съездили в отстоящий за 80 километров древний и прелестный городок Городец, он не на железной дороге, не на туристских путях и потому чудесно сохранился; деревянные сказочные домишки, изукрашенные «глухой резьбой» (т. е. барельефы, а не сквозные узоры!) — узоры наличников -