История жирондистов Том II - [10]
В семь часов пополудни королю предстояло свидание с семьей, великая радость среди предсмертной агонии.
Принцессы долго готовились к ней, теснились у дверей, обращались с мольбой к комиссарам и тюремщикам, не переставая их расспрашивать; несчастным казалось, что нетерпение их ускоряет ход времени и что трепет их сердец может раскрыть эти двери ранее назначенной минуты. Король, внешне спокойный, в душе был не менее смущен. У него всегда оставалась только одна любовь — к жене, одна дружба — к сестре, одна радость в жизни — дочь и сын. Эти чувства, рассеянные и остывавшие на троне, хоть и не угасавшие никогда совсем, разгорелись в его душе с началом тюремного уединения. Слезы, проливаемые вместе, накрепко соединяют сердца. Одно обстоятельство смущало предстоявший разговор: мысль о том, что это последнее свидание, в котором естественные чувства должны проявиться со всей свободой отчаяния, со всем увлечением нежности, будет иметь свидетелями тюремщиков. Король, основываясь на точных словах декрета, требовал, чтобы свидание происходило без свидетелей. Комиссары, ответственные перед Коммуной, не осмеливались открыто восставать и против Конвента; они совещались между собой, как примирить намерения декрета со строгостями закона. Решили, что разговор будет происходить в столовой; из этой комнаты стеклянная дверь вела в другую, где находились комиссары; дверь можно запереть, но комиссары будут наблюдать за пленниками сквозь дверные стекла.
Король оставил своего духовника в башенке; он просил его не показываться, боясь, чтобы вид служителя алтаря не напомнил королеве, что смерть рядом. Затем Людовик перешел в столовую и подготовил кресла. «Принесите воды и стакан», — сказал он своему слуге. На столе уже стоял графин воды со льдом, и Клери указал на него королю. «Принесите воды безо льда, — сказал король, — если королева выпьет этой воды, то ей может сделаться дурно».
Наконец дверь отворилась. Королева, держа за руку сына, устремилась в объятия короля и сделала быстрое движение, как бы желая увлечь его в свою комнату, дальше от посторонних глаз. «Нет, нет, — сказал король, удерживая жену на своей груди, — я могу вас видеть только здесь!»
Клери запер за ними дверь. Король с нежностью заставил королеву сесть в кресло с правой стороны от себя, а сестру посадил в другое кресло, по левую руку. Кресла оказались поставлены так близко, что обе женщины, наклонившись, обвили плечи короля руками и склонили головы к нему на грудь. Юная принцесса, распустив волосы по коленям отца, распростерлась у его ног, а дофин сидел на одном из колен короля. Эти пять человек, сжимавшие друг друга в объятиях, представляли собой как бы одно существо, одну нераздельную группу голов, рук, трепещущих тел, содрогавшихся от горя и ласк. Между ними раздавались горькие рыдания, сдержанный лепет, глухой ропот; отчаяние пяти душ, соединенных в одну, должно было вполне разразиться и тут же замереть в долгом объятии.
Тихий разговор, прерываемый поцелуями и рукопожатиями, продолжался в течение двух часов. Никто посторонний не слышал этих сердечных излияний. Сказанное угасло вместе с сердцами через несколько часов или месяцев, в могиле или в темнице. Одна только юная принцесса сохранила следы этой беседы в своей памяти и впоследствии сообщила нечто из последнего разговора.
Когда сердца были переполнены нежностью, глаза утомлены слезами, а губы не могли больше выговаривать слова, король встал и соединил всю семью в одном продолжительном объятии. Королева бросилась к ногам мужа и заклинала его позволить им остаться подле него всю эту роковую ночь. Он отказал в просьбе из любви к дорогим существам. Предлогом к такому отказу он выставил необходимость дать себе отдых, чтобы собрать назавтра все свои силы. Но он пообещал семье призвать ее в восемь часов утра. «Отчего не в семь?» — сказала королева. «Ну хорошо, в семь часов», — отвечал король. «Вы обещаете нам это?» — воскликнули все хором. «Обещаю», — повторил король. По мере того как пленники подходили к двери, которая вела на лестницу, рыдания усиливались. Наконец король бросился назад и, протягивая руки к королеве, воскликнул: «Прощай… Прощай!..» В его движении, взоре, звуке голоса в одно и то же время звучали и прошлая нежность, и терзания настоящей минуты, и вечность будущей разлуки, но тут же слышался и некоторый оттенок религиозной радости, которая предвкушала свидание в будущей жизни.
Во время этой сцены прощания молодая принцесса выскользнула без чувств из объятий принцессы Елизаветы и упала к ногам короля. Тетка, королева, Клери бросились поднимать ее. Во время внезапной сумятицы король вырвался, закрыл глаза руками, и, повернувшись с порога своей комнаты, крикнул в последний раз: «Прощайте!»
Агония монархии кончилась.
Король в изнурении упал на стул и долго не мог говорить. Клери умолял его принять хоть сколько-нибудь пищи, но «обед» продолжался не более пяти минут. Священник спросил короля, не будет ли для него утешением отслушать божественную службу завтра утром до рассвета и из его рук причаститься Святых тайн. Осужденному в ту минуту, вероятно, показалось, что сам распятый на Голгофе Спаситель посещает его в темнице в последний час. Впрочем, король не надеялся получить такую милость от комиссаров Коммуны.
Альфонс Ламартин (1790–1869) — французский поэт, писатель и политический деятель. Слава Ламартина достигла апогея в 1847 году, когда он выпустил в свет «Историю жирондистов», а по сути историю Французской революции. «История» была издана впервые за несколько месяцев до начала Революции 1848 года, в ходе которой Ламартин возглавил Временное правительство Второй республики. Впечатление от книги было громадным, так как она написана на основании редких документов, к которым Ламартин имел доступ в силу своего политического положения, а также его бесед с людьми — свидетелями тех событий.«Я желал бы, чтобы будущая республика была жирондистской, а не якобинской» — эти слова Ламартина прямо указывают на его отношение к участникам революции.
"3 феврале — марте 1919 года комиссия сената США слушала людей, вернувшихся из революционной России. Для оправдания интервенции нужно было собрать доказательства, что власть в России узурпирована кучкой преступников, безнравственных и корыстных людей, подчинивших себе народ с помощью «агитаторов из Ист-Сайда» и германских офицеров." Статья из журнала Энергия, экология 1990 № 11.
Очерк истории крестьянской войны XVII в. в Китае. В книге рассказывается о Китае в конце правления династии Мин, причинах развития повстанческих движений, ходе и итогах восстания.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В монографии исследуется один из вопросов взаимоотношений древнего Египта с Нубией, а именно вопрос становления аппарата египетской военной и гражданской администрации на этой территории. Прослеживаются три этапа, связанные с изменениями характера политики Египта в этом регионе, которые в конечном счете привели к превращению Нубии в египетскую провинцию. Выделена роль местного населения в системе сложившихся египетских административных институтов. Исследование охватывает период Древнего, Среднего и Нового царств.
В основе книги лежит историко-культурная концепция, суть которой – рассмотрение истории абхазов, коренного населения Абхазии не изолированно, а в тесном взаимодействии с другими соседними народами и древними цивилизациями. Здесь всегда хорошо прослеживалось биение пульса мировой политики, а сама страна не раз становилась ареной военных действий и политико-дипломатических хитросплетений между великими державами древности и средневековья, нового и новейшего времени. За последние годы были выявлены новые археологические материалы, архивные документы, письменные источники, позволившие объективнее рассмотреть многие исторические события.
Книга, написанная археологом А. Д. Грачем, рассказывает о том, что лежит в земле, по которой ходят ленинградцы, о вещественных памятниках жизни населения нашего города в первые десятилетия его существования. Книги об этом никогда еще не было напечатано. Твердо установилось представление, что археологические раскопки выявляют памятники седой старины. А оказывается и за два с половиной столетия под проспектами и улицами, по которым бегут автобусы и трамваи, под дворами и скверами, где играют дети, накопились ценные археологические материалы.