История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 11 - [95]

Внизу лестницы офицер тюрьмы сказал мне, что со мной хочет говорить один заключенный.

– Кто он?

– Он ваш родственник и его зовут Гаэтано.

Мой родственник, Гаэтано – я решил, что это мой брат аббат, который из-за каких то превратностей может оказаться в тюрьме в Неаполе. Я поднимаюсь с этим офицером на второй этаж и вижу там восемнадцать-двадцать несчастных, которые хором поют непристойные песни. В тюрьмах и на галерах веселье – это средство спасения от нищеты и отчаяния; природа находит себе это утешение, за счет инстинкта, который смог тут сохраниться. Я вижу одного из этих несчастных, который подходит ко мне и, называя меня кумом, собирается меня обнять, я немедленно отскакиваю, он называет себя, и я узнаю того самого Гаэтано, который двенадцать лет назад женился, в мой недобрый час, как мой кум, на красивой женщине, которой я затем помог вырваться из его лап. Надеюсь, читатель об этом вспомнит.

– Я поражен, встретив вас здесь. Чем могу быть вам полезен?

– Заплатив мне примерно сто экю, что вы мне должны за некоторые вещи, что вы купили у меня в Париже.

Заявление было абсолютно лживое, я повернулся к нему спиной, сказав, что, по-видимому, тюрьма свела его с ума. Я спускаюсь, спрашиваю у консьержа тюрьмы и узнаю, что он заключен туда на весь остаток дней, и что он избавился от виселицы только из-за погрешностей в ведении уголовного дела, которое должно было его к ней приговорить. Но меня удивил, однако, адвокат, который явился ко мне после обеда просить у меня сотню экю, которые я должен Гаэтано, показывая, чтобы убедить меня, что я действительно их ему должен, толстую книгу, принадлежащую ему же, в которой мое имя упомянуто десять или двенадцать раз, в разные даты, в качестве должника за те-то и те-то товары, что он мне продал в Париже, и которые я не оплатил. Я ответил адвокату, что не должен ничего этому мошеннику, и что мое имя, записанное им, ничего не значит.

– Вы ошибаетесь, месье, это значит много, и правосудие этой страны очень снисходительно относится к бедным заключенным кредиторам. Я его адвокат и заявляю вам, что если вы не заплатите или не урегулируете дело сегодня же, завтра я вызову вас в суд.

Я сдержался и спросил у него его имя, которое он мне написал, затем я сказал ему уходить, заверив, что улажу все менее чем в двадцать четыре часа. Я пошел сразу к Агате, муж которой хорошо посмеялся, когда я пересказал ему все, что мне говорил этот адвокат. Он прежде всего дал мне подписать доверенность, согласно которой, в качестве моего поверенного, он становился поручителем во всех моих делах, после чего дал мне подписать повестку в суд этому адвокатишке мошенника, согласно которой тот отныне имел дело только с ним. Этим самым все это дело было завершено. Эти канальи неаполитанские адвокаты весьма опасны, потому что проделки, с помощью которых они обходят закон, весьма многообразны, особенно когда они имеют дело с иностранцами.

Преподобный Росбюри оставался в Неаполе, и я был связан со всеми англичанами, что прибывали туда. Они все селились в «Кросьель», мы часто устраивали развлечения с двумя саксонцами и я замечательно развлекался; но, несмотря на это, я собирался уехать после ярмарки, если мне не удастся завоевать любовь Калимены. Я видел ее каждый день, делал ей подарки, но она удостаивала меня лишь весьма небольшими милостями. Ярмарка кончалась, и Агата устроила поездку в Сорренто, как она мне обещала, использовав три дня каникул, чтобы ее муж мог поучаствовать в развлечении без ущерба для дел. Агата попросила мужа, чтобы он пригласил женщину, которую он любил до того, как женился на ней, ее муж, в свою очередь, пригласил дона Паскаля Латтила, и оказали мне любезность, пригласив мою дорогую Калимену. Таким образом, мы оказались трое мужчин со своими тремя женщинами, которых мы любили, и расходы должны были поделиться поровну; адвокат, муж Агаты, взял на себя распоряжение всем. Но накануне нашего отъезда я увидел перед собой с большим удивлением Жозефа, сына Корнелис, весьма довольного тем, что встретил меня в Италии, как он и надеялся.

– Какими судьбами, – спросил я его, – вы оказались в Неаполе, и с кем вы здесь?

– Я здесь один. У меня было желание увидеть всю Италию, и моя мать дала мне на это разрешение. Я увидел Турин, Милан, Геную, Венецию, Болонью, Флоренцию, Рим, и вот я в Неаполе. Когда я увижу здесь все, что стоит посмотреть, я вернусь в Рим, и оттуда поеду посмотреть Лорето, затем Парму, Модену, Феррару, Мантую, Швейцарию, Германию, Нидерланды и Остенде, где закончу путешествие, чтобы вернуться к нам.

– Сколько времени вы хотите потратить на это замечательное путешествие.

– Шесть месяцев.

– Вы вернетесь в Лондон, будучи в состоянием дать себе отчет обо всем, что есть достойного внимания в этой прекрасной части Европы, которую вы посетите.

– Я надеюсь убедить мать, что она не выбросила на ветер деньги, которых стоит ей это путешествие.

– Сколько же, полагаете вы, оно ей стоит?

– Сотню гиней, что она мне дала, и ни копейки больше.

– Как? Вы будете жить шесть месяцев, совершая это большое путешествие, и потратите на все только сто гиней? Это невероятно!