История зарубежной литературы XIX века. Романтизм - [36]

Важнейший процесс XV столетия – борьба королевской власти с феодалами. Король ведет эту борьбу, опираясь на народ, но ее далекий результат – народная революция и уничтожение вместе с феодализмом монархии. Людовик XI готов натравить на дворянство «чернь», но эта «чернь» действует не для него, а для себя, – и король, уничтожая средневековье ради монархии, расчищает путь грядущей демократии. Вмешательство короля в события, происходящие у собора, в глазах Гюго столь же закономерно, как поведение трюанов, звонаря и архидиакона, и столь же необходимо в общей структуре романа.

Но значение католицизма в феодальной Франции, так же как и начинающееся его крушение, не объяснить при помощи одних только официальных его представителей, церковников-профессионалов. Основная ведущая сила истории, ее потенциал – это народ. Восстановить средневековую народную мысль, идеологические процессы, происходившие в этих миллионных массах, возможно лишь при помощи искусства. Таким произведением народного искусства является собор, создававшийся многими поколениями и целыми толпами строителей. Народ вложил в это сооружение свою страсть и свои нравственные идеалы, получившие религиозное выражение в силу объективных исторических причин. Нужно было показать эту религиозную форму средневекового народного сознания в самой толще народа, в жизни среднего человека, в его быту и в его нравственных понятиях. Звероподобная подвижница Гудула, спасающаяся в яме у перекрестка, представляет собой другой, «демократический» аспект католицизма. Этот вывих сознания характеризует не только власть религии над темными массами, но и нравственную мощь народа, способность его к духовному подвигу и самоотвержению. В «крысиной норе» с замурованной дверью триста лет спасаются женщины, замаливающие свои и чужие грехи, так же как триста лет собор Богоматери господствует над парижским пейзажем. Официальной религии с ее учеными служителями, веселыми кардиналами и получающими пребенды аббатами противопоставлены «демократические» подвижники, ищущие в религии спасения от страшной действительности. Без «крысиной норы» немыслим грандиозный собор.

Но можно ли изобразить XV век без процессов ведьм, особенно свирепствовавших как раз на закате средневековья? Ересью считалось неверие в черную магию и колдовство. Полубезумные папы в своих буллах повествовали о чудовищных делах, творящихся на шабашах. Тысячи бесов бродили вокруг человека, пользуясь любым случаем, чтобы проникнуть в его тело и душу при помощи всяческих соблазнов, обманов и ухищрений. Памятуя, что женщина есть «врата, раскрытые в пропасти адовы», инквизиция начала преследование ведьм. Ученые монахи, обезумевшие от богословских измышлений и мистических ужасов, писали руководства по борьбе с ведьмами, с изощренностью опытных палачей изобретая способы дознаний и пыток. По всей Европе мучили, сжигали и топили. Опустошались целые округа. За три столетия было замучено и истреблено около девяти миллионов женщин. Преследование ведьм лучше всего демонстрировало ужасы средневековой религии и правосудия, и представить себе XV век без ведовского процесса казалось невозможным.

Так возникает образ Эсмеральды – воплощение жизни, радости и красоты, раздавленной средневековым суеверием. Действительно, судопроизводство, чиновники, монахи и палачи в этом процессе обнаружили свою сущность в полной мере. Средневековый аскет, разочаровавшийся в религии, влюбленный в цыганку и посылающий ее на казнь, – такой сюжет казался Гюго не столько «живописным», сколько типичным для средневековья: он великолепно воплощал психологические и идеологические конфликты переломной эпохи. Эсмеральда и Квазимодо, два демократических персонажа, противопоставлены официальной Церкви и официальному обществу, как нравственное начало, живущее в народе. Это закон не только жанра, но и исторического познания: динамику эпохи нельзя было показать без элементов будущего, без той человечности, которая придает смысл историческому существованию народа.

Так общее понятие средневековья, разработанное либеральными историками эпохи, развивается в картину, в систему образов, в сюжет, богатый событиями и людьми. Воображение, создававшее этот роман, работало в полном контакте с современной наукой и логикой.

В «Соборе Парижской Богоматери» почти исчез исторический сюжет, бывший необходимым признаком жанра на первых этапах его развития. Исторического стержня нет даже в самом раннем плане романа, построенном вокруг процесса ведьмы. На титульном листе указана дата действия, 1482 год, – прибытие в Париж фламандского посольства для заключения брака дофина с Маргаритой Фландрской. Но это обстоятельство не оказало никакого влияния на действие: сюжет определен не историческими событиями, а внутренними законами эпохи.

Отсутствие исторического события искупается необычайным богатством «нравов». Они свидетельствуют о нравственных возможностях народа и о политических возможностях государства. Вместе с тем они определяют проблематику эпохи и ее положение в цепи веков: это результат предыдущего исторического развития и опорная точка дальнейшего движения.