История XX века: Тайны, загадки и мифы - [67]

Лишь в 60-х годах Гелен, под давлением общественности, расстался с некоторыми сотрудниками, уличенными в военных преступлениях. Прозрачность и открытость, основные достоинства демократического государства, всегда были для него сомнительны. До конца срока пребывания в должности он — в союзе с Аденауэром, — успешно противился парламентскому контролю за своей «службой». Его мемуары, опубликованные в 1971 г., приподнимают завесу, раскрывая неизменность его мыслей, внушающую опасения.

Так, на нескольких страницах генерал разглагольствовал о том, как без «дилетантского командования» Гитлера все-таки можно было выиграть войну против Советов, и не скрывал своего образа мыслей как сторонника крестового похода против «большевизма». За это в разгар политики разрядки, проводимой Вилли Брандтом, его подвергли резкой критике.

Каковы итоги его деятельности как руководителя секретной службы? Что скрывается за восторженными эпитетами, такими как супершпион и человек с тысячей ушей? Когда после окончания войны Гелен прибыл в Пуллах, с профессиональной точки зрения у него не было ничего. Агентурные сети на Востоке не давали о себе знать. Их либо уничтожила советская контрразведка, либо они молча отключились сами. Однако Гелен нашел новый источник, который на протяжении многих лет был активен настолько, что американские службы просто бледнели от зависти.

В «Организации Гелена» насчитывается не менее 50 нацистов, совершивших тяжкие преступления.

Эрих Шмидт-Зэнбоом, эксперт по спецслужбам

Многомиллионная армия тайных агентов только и ждала, чтобы аналитики Гелена опросили их и сделали выводы. С 1945 по 1956 гг. из Советского Союза вернулись более 2 000 000 немецких военнопленных. Им пришлось принудительно работать на рудниках и фабриках, строить плотины и железные дороги, их перевозили в товарных вагонах в самые отдаленные уголки «империи» После возвращения на родину многие с готовностью давали информацию. Из десятков тысяч мелких сообщений возникала мозаика. От одного бывшего пленного, научившегося понимать русский, когда он работал йоенным шофером в Красной. Армии, люди Гелена узнали, что снят начальник госбезопасности в Крыму полковник Тутузо. Другой пленный на майском параде в Симферополе лично видел новые советские гусеничные тягачи для артиллерии, «которые якобы расходуют мало бензина».

Он был холодным математиком. Его страсть была отдана цифрам и формулам.

Герберт Урбан, школьный друг Гелена

Третий привез из химкомбината под Дзержинском красный камень, из которого можно было высекать искры, — как оказалось, это был радиоактивный материал, разработанный в рамках советской программы создания атомной бомбы. Постепенно возникала такая подробная картина советского военного потенциала, от которой американцы пришли в ужас. Армия США давно разоружилась — уменьшила военный потенциал в несколько раз по сравнению с военным временем, — оказалось, что Красная Армия наращивает вооружения.

Вскоре Гелена стали считать наиболее информированным западным разведчиком и в отношении советской оккупационной зоны. Недовольство восточных немцев приводило к нему массу информаторов, которые в большинстве предпочитали сотрудничать с немецкой «фирмой», а не со столь же заинтересованными службами западных держав. Особенно легко было вербовать старых офицеров вермахта, воспринимавших режим СЕПГ и советских оккупантов как позор. Зачастую бывало достаточно пары патриотических слов и нескольких блоков западных сигарет, чтобы побудить ветеранов наблюдать за движением на военных аэродромах или записывать номерные знаки советских бронемашин.

Едва ли будет преувеличением сказать, что в Европе не было никого, кто так хорошо знал бы предмет и имел наблюдательные посты за границей, как Гелен в отношении Советского Союза.

Граф Иоганн фон Кильманзег, в 1939–1944 гг. сотрудник генерального штаба сухопутных войск

Вскоре в «зоне» заработала густая сеть осведомителей. Уже в сентябре 1948 г. агенты Гелена получили сведения, что Красная Армия по всей «восточной зоне» начала обучать сотрудников народной полиции ГДР обращению с тяжелым пехотным оружием. Недвузначный сигнал: Советы создают немецкую армию. Гелен сразу понял, насколько полезна эта информация для сторонников западногерманских войск и для него самого. Угрозу коммунистического вторжения можно было использовать как движущую силу для восстановления армии и ремилитаризации на западе. Обработка разведданных с востока превращалась в политический инструмент. Чем мрачнее Гелен и его сотрудники изображали угрозу возрастающей военной мощи противника, тем лучше сообщения из Пуллаха сказывались на отношении держав-победительниц к западным немцам.

Период расцвета «Организации Гелена» наступил в первой половине 50-х годов. Продолжался непрерывный поток информации, полученной в результате опросов репатриантов. К нему добавилось несколько недавно завербованных источников из высших кругов. Так, секретарша премьер-министра ГДР Отто Гротеволя из любви к своему жениху стала заниматься шпионажем для «фирмы» из Пуллаха. Элли Баршатис как агент Гелена получила псевдоним «Маргаритка». Всякий раз, сочинял ли Гротеволь речи, встречался ли с советскими деятелями или подписывал постановления Совета министров — Гелен был информирован обо всем. Элли Баршатис и группа шпионов высшего уровня позволяли получить многогранное представление о первой команде руководителей ГДР. Так, обитатели Пуллаха узнали, что министр юстиции ГДР Макс Фехнер после двух бутылок водки разделся и завернулся в ковер, а заместитель председателя Верховного суда в Восточном Берлине Хильда Беньямин каждый раз после вынесения смертного приговора по вечерам зажигала свечи, читала талмуд и слушала музыку Баха. Столь же точно соглядатаи Гелена фиксировали рост недовольства весной 1953 г. Причиной стала попытка советского наместника Семенова заменить непопулярного Ульбрихта — генерал Гелен узнал об этом из первых рук. Фаворит Москвы на должность преемника, заместитель премьер-министра ГДР Герман Кастнер также занимался шпионажем для «Организации Гелена». Правда, вспышку народного восстания 17 июня обитатели Пуллаха предсказать не смогли, равно как и изменение курса Советов, которые теперь были вынуждены поддержать Ульбрихта танками, вместо того чтобы без шума его заменить.