История войны и владычества русских на Кавказе. Новые главнокомандующие на Кавказе после смерти князя Цицианова. Приготовления Персии и Турции к открытым военным действиям. Том 5 - [23]

.

– Русские не имеют постоянства, – говорили они дербентцам, – и сколько раз они ни выступали в поход на Персию, всегда ворочались назад. Хотя вы и выгнали своего хана, но после возвращения русских потерпите от него притеснения. Полезнее всего для вас просить себе правителем шамхала, который защитит вас от всех притязаний бывшего хана.

Представители народа явились к генералу Глазенапу с просьбой утвердить Мегдия шамхала Тарковского ханом Дербентским. Глазенап обещал удовлетворить желание народа, и тем охотнее, что находил такое назначение в интересах России и согласным с видами нашего правительства.

«Будучи ханом, – писал он о шамхале, – все замыслы и предприятия соседственных горцев собственно уже тогда для своей пользы всегда будет открывать, имея на то способы и оные превращать в ничтожество. А Ших-Али-хана, конечно, поймает живого и доставит к нам; ежели не успеет в сем, то постарается, по своему обычаю, его умертвить. Сей есть самой развратной жизни человек»[83].

Император Александр утвердил представление Глазенапа, и в сентябре 1806 года Мегдий шамхал Тарковский, владелец буйнакский и дагестанский, генерал-лейтенант русской службы, возведен, сам и потомственно, в достоинство хана Дербентского, под непосредственным покровительством и защитой России[84]. Мегдию предоставлено право пользоваться доходами с ханства, за исключением доходов с города Дербента, которые должны были поступать в казну. Он получил золотую медаль с бриллиантами, ценой в 5000 рублей; его приближенные и родственники осыпаны чинами, жалованьем и подарками, состоявшими из бархата, атласа, часов, цепочек и проч.[85] Одним словом, щедроты императора были так велики, что шамхал не мог на них не только рассчитывать, но и ожидать. «По особому к вам высочайшему благоволению, – писал впоследствии граф Гудович шамхалу, – имеете счастье пользоваться преимуществами перед всеми прочими ханами тем, что все прочие в знак подданства своего платят дань ежегодно по 8000 червонцев; вместо того, ваше превосходительство, сами от щедрот Его Величества изволите получать жалованья 6000 рублей в год»[86].

Шамхал все-таки не был вполне доволен милостями императора и, как азиятец, был жаден и корыстолюбив до крайности. Благодаря за назначение его ханом Дербентским, Мегдий просил о пожаловании ему, в знак ханского достоинства, знамени; об освобождении дербентских деревень от всякой повинности и вноса податей и, наконец, об увеличении ему содержания, считая поручаемое недостаточным, – поелику, писал он, я имею много издержек относительно приготовления войск моих и других дел»[87].

Главнокомандующий обещал исходатайствовать ему знамя, но отказал в прибавке содержания и в освобождении жителей от платежа податей и повинностей.

Между тем Ших-Али-хан, остававшийся все это время в Кубе, не мог, конечно, быть праздным зрителем совершающихся событий. Он набирал себе партию преданных, искал помощи у соседей, и Глазенап скоро узнал, будто бы в Кубу пришло до 4000 персидских войск с четырьмя орудиями; что Сурхай-хан Казикумухский снова набирает войска и намерен, соединившись с персиянами, идти к Дербенту и атаковать его. Хотя слухи о численности неприятеля и казались слишком преувеличенными, тем не менее за неприбытием десанта и флотилии,

Глазенап, не продолжая своего движения вперед, решился остаться в Дербенте и выждать, пока не выяснятся намерения противников.

Посланный в Кубу наш лазутчик принес известие, что в окрестностях этого города, по деревням, действительно стоят персияне, но число их не более 2000 человек; что они находятся в весьма плохом состоянии и ощущают недостаток в продовольствии, которое берут силой у окрестных жителей. Командированный в Карабаг, вместо майора Лисаневича, подполковник Котляревский доносил также, что Аббас-Мирза переправился было на нашу сторону Аракса, но 21 июля, вечером, перешел обратно и потянулся на Мугань, как слышно, с целью перевести всех тамошних жителей в Ордубат, и по просьбе Касим-бека, брата Мустафы-хана Ширванского (Шемахинского), свергнуть последнего с ханства и возвести Касима[88].

В конце июля прибыл в Ширвань посланный Аббас-Мирзы с объявлением, что шах возложил на своего сына и наследника изгнать талышенцев из Сальян и передать этот магал (волость) в ведение ширванского (шемахинского) хана в том случае, если последний даст свое войско в помощь персиянам и будет действовать с ними против русских[89]. Мустафа, зная, что Касим давно ищет его погибели, не верил льстивым обещаниям персиянина.

Войска я не дам, отвечал он посланному; мое войско не пойдет против русских; я не буду служить шаху и Сальян от принца не хочу.

Опасаясь разорений, Мустафа просил прислать ему в помощь отряд русских войск. Эта просьба, за неимением войск, готовых к движению, не могла быть удовлетворена безотлагательно, а между тем Аббас-Мирза, находившийся с своими войсками близ Джавата, лежавшего при слиянии рек Куры и Аракса, вторгнулся в Ширванское ханство. Передовые его отряды появились близ города Шемахи и увели с собой нескольких жителей, которых Мустафа не успел переселить в горы. Последний скрылся сам на Фит-Даге, укрепленной горе, куда приехал к нему другой посланный от наследника персидского престола, с предложением покориться и с обещанием полного прощения