История войны и владычества русских на Кавказе. Новые главнокомандующие на Кавказе после смерти князя Цицианова. Приготовления Персии и Турции к открытым военным действиям. Том 5 - [157]

Не понимая прав и преимуществ, дарованных великодушием императора, грузины долгое время признавали законною ту чрезвычайную власть, которая была присвоена себе частными начальниками. Власть же главноуправляющего считалась ими неограниченной и бесконтрольной.

«Когда приезжал к нам капитан-исправник, с 40 или 60 человеками, – писали жители Чалоубанского ущелья, – то поступал с нами в виде царя и заставлял служить, как при царях служили. Говорили, что будто бы они наши цари, и всегда царские повинности брали от нас; а секретари говорили нам, что как Бог, так и государь далеко. Мы, видя (в них) образ его императорского величества, повиновались как Всевышнему»[581].

При таком убеждении народ слепо выполнял всякие требования.

«Когда первый Бог, – писали грузины, – а потом наш господин (царь Георгий) отдал нас государю, то с тех пор фальши мы не оказывали. Куда нас требовали, мы отправлялись, с быками и арбами: под Елисаветполь, Гумри (Александрополь), Ахалцих, в Нуху и в Имеретию. Где не могли служить быками, служили лошадьми. Из вышеписанных мест мы не получили назад ни быков, ни ароб, ниже мешков»[582].

Наряды со стороны, капитан-исправников, для удовлетворения их частной надобности, были делом весьма обыкновенным. По предписанию их нередко брались с деревень породы с дровами и фуражом, в угождение их знакомых и приятелей, и отправлялись на дальнее расстояние без всякой платы со стороны требующих и без всякого возражения со стороны хозяина[583]. По сделкам с купцами, приезжавшими из России, чиновники наряжали арбы и лошадей под частные караваны, уверяя жителей, что купец везет казенный транспорт[584]. Неоднократные примеры удостоверяли население в опасности приносить жалобы, которые обыкновенно выставлялись, как возмущение против властей. Если же и находились охотники отправиться в Тифлис, для принесения жалобы главнокомандующему, то таким или не выдавали на свободный проход билетов, или удерживали весьма долго в мцхетском карантине. Истратив все, что было с собою, грузин должен был возвратиться домой из опасения найти в Тифлисе только изнурение, голод и холод[585].

С одной стороны главнокомандующие, опираясь на Грузию, как единственную в то время мирную страну, по необходимости вынуждены были пользоваться ее силами, для продовольствия войск, с другой – налог этот был крайне тяжел для народа. Из сохранившихся нарядов видно, что нередко в самый короткий промежуток времени население закавказских провинций выставляло до 112 154 ароб, запряженных волами и буйволами, и 99 780 вьючных лошадей с погонщиками. Число само по себе уже достаточное для заключения, чего стоила эта повинность жителям, которые, по недостатку корма и дурным дорогам, часто лишались ароб и скота, возвращавшегося из похода не более одной двадцатой части[586].

Столь усиленные наряды не могли не отзываться на экономическом быте населения. Занятые почти целый год перевозкой провианта и комиссариатских тяжестей, грузины не имели времени обрабатывать свои поля. От этого не только падала всякая промышленность, но чувствовался недостаток в хлебе, и заготовление продовольствия для войск было крайне затруднительно.

Сдавая корпус маркизу Паулуччи, Тормасов показал войска обеспеченными провиантом; но когда полки стали требовать продовольствия, то оказалось, что все главные магазины были пусты.

Это ошибочное показание основано было на том, что суммы на заготовление продовольствия были отпущены комиссионерам, а потому и провиант считался наличным. Комиссионеры хотя и выдали часть денег в задаток, но при общем голоде все средства к приобретению провианта оказались бесполезными. Тогда провиантские чиновники представили начальству, что показанный по ведомостям провиант действительно закуплен ими, что деньги за него получены жителями, но что они не везут хлеб в магазины и скрывают его потому только, что цены возвысились.

Руководясь мыслию, будто грузины в конце прошлого столетия содержали вспомогательные русские войска своим провиантом, маркиз Паулуччи пришел к несколько странному заключению, что для народа, продовольствовавшего прежде войска даром, назначение малых цен на то же самое продовольствие не должно быть чувствительно. На этом основании он сделал раскладку провианта сообразно урожаю и требовал поставки хлеба по назначенным им ценам. Хотя, по словам самого главнокомандующего, грузины протестовали против такой меры, но, говорил он, «несмотря на просьбы и отказы жителей, которые действительно находятся в крайней бедности, я употребил ласки и силу, – все в свое время, дабы обеспечить войска».

Распоряжение главнокомандующего не привело к желаемой цели, и он не употребил бы такого средства, если бы был основательно знаком с продовольствием наших войск в Грузии при царях Ираклии I и Георгии XII. Число этих войск не превышало цифры 3 тысяч человек, продовольствуемых настолько плохо, что часто за русские деньги не было возможности достать провианта[587]. Наконец, если бы эти войска и продовольствовались сборным хлебом без платы, то должны ли они служить примером для продовольствования значительного числа войск? Между тем пример этот послужил основанием для действия маркиза Паулуччи, и цены на хлеб были назначены вполовину и даже в четверть менее против действительной его стоимости. Так, за каждую поставленную в казну коду (2 пуда 10 фунтов) муки было назначено по 6 абазов (1 р. 20 коп.), тогда как сами жители покупали коду не менее как за 25 абазов (5 руб.).