История войны и владычества русских на Кавказе. Георгиевский трактат и последующее присоединение Грузии. Том 3 - [39]

.

Князь Дол скрылся, но не оставил своих разбойничьих действий. Вместе с другими кабардинскими владельцами он совершал беспрестанные вторжения в наши границы. Сын князя Мисоста Баматова вскоре после прочтения в доме его отца воззвания П.С. Потемкина собрал 30 узденей, с которыми отправился к чеченскому имаму, чтобы пригласить его прийти в Кабарду со своим ополчением. Под предлогом того, что он намерен в скором времени идти к Кизляру, а в действительности опасаясь попасть в наши руки, Мансур отказался от приглашения князя Мисоста, зная, что среди кабардинцев есть еще преданные нам. Он вручил прибывшим свое знамя и просил кабардинцев как можно чаще совершать нападения на разные пункты Кавказской линии и в особенности беспокоить русских в то время, когда он пойдет на Кизляр[198].

Кабардинцы с восторгом приняли знамя, присланное Мансуром, и обещали исполнить пожелание чеченского имама[199]. Они договорились с закубанскими народами действовать единодушно. Будучи всегда готовы на разбой, закубанцы тем охотнее следовали внушениям кабардинцев, что надеялись на помощь Порты. В то время по всему Закубанью прошел слух, будто турецкое правительство, всегда враждебное России, прислало Мансуру письмо, в котором говорилось, что если ему нужны деньги, знамя, пушки и войско, то все это будет доставлено. Уверяли даже, что деньги и знамя уже присланы и находятся у ахалцихского паши[200]. Хотя эти слухи и были ложны, но оказали большое влияние на все горское население правого фланга Кавказской линии. Так, 2 октября кабардинцы и закубанцы одновременно напали на редуты Невинный и Кубанский[201], а девять дней спустя, 11 октября, партия кабардинцев в четыреста человек напала на селение Нино, где сумела угнать пятьсот лошадей и восемьсот баранов, другая партия человек в пятьсот, пробравшись на линию выше Константиногорска, разграбила несколько селений и захватила тридцать одного поселенца, ехавших на линию[202].

Между тем лжепророк, не считая себя достаточно сильным, чтобы напасть на Кизляр, уверял единомышленников, что не идет к этому городу только потому, что качкалыки и аксаевцы приглашают его вторгнуться на русскую территорию между станицами Шелкозаводская и Щедринская, разорить селения и угнать табуны. Мансур говорил, что его движение и направление удара будут зависеть от числа войск, которое соберется под его знамена, а пока, чтобы удовлетворить потребности собравшихся, занять их и не оставлять праздными, лжепророк отправил партию человек в четыреста для нападения на станицу Каргалинская. Предприятие не увенчалось успехом, горцы были разогнаны прежде, чем успели переправиться через реку.

Так обстояли дела к 30 сентября, когда генерал-поручик П.С. Потемкин прибыл в Георгиевск. Он обнаружил, что вся наша граница от Каспийского до Черного моря была одинаково подвержена нападению неприятеля. «Обстоятельства здешние в крайнем замешательстве, – доносил он[203], – лжепророк паки собирается напасть на Кизляр и на все наши селения. Все кумыки, чеченцы и прочие горцы, даже часть дагестанцев стекаются к нему для нападения на наши пределы».

Накануне приезда П.С. Потемкина в Наур к этому местечку подходило до тысячи чеченцев, покушавшихся переправиться через Терек, другая такая же партия появилась у Моздока, но была прогнана. Партии кабардинцев вторгались в наши границы, совершали грабежи, угоняли скот и уводили в плен жителей. Примеру их следовали почти все племена закубанских черкесов. Разбойничьи набеги горцев были удачны, потому что войска наши, состоявшие преимущественно из пехоты, не могли воспрепятствовать прорыву партий наездников, быстро и неожиданно переезжавших из одного пункта в другой. Находившиеся на линии кавалерийские полки были в плохом состоянии: при некомплекте в людях они имели еще больший недостаток в лошадях, в разное время угнанных горцами и не пополненных. Пехотные полки были разбросаны по всей линии небольшими частями, и потому, чтобы собрать сколько-нибудь значительный отряд для наказания взбунтовавшихся, требовалось довольно значительное время. Все это заставило генерал-поручика П.С. Потемкина стянуть войска к главным пунктам и сформировать три самостоятельных отряда: первый против кумыков, чеченцев и дагестанцев, второй против Большой и Малой Кабарды и третий против закубанцев. Для противодействия Мансуру и его скопищам на Тереке был расположен отряд под началом генерал-майора Шемякина[204], против Большой и Малой Кабарды был сосредоточен другой отряд под началом генерал-поручика Потемкина[205], и третий отряд[206] под началом бригадира Апраксина, расположившись у Невинного Мыса, должен был оберегать пространство от Прочного окопа до Константиногорска.

Не желая открывать военных действий, не испытав всех средств к увещеванию, П.С. Потемкин разослал прокламации, в которых требовал повиновения и покорности. Кабардинцы в ответ на это требовали возвращения их подвластных, выселившихся на линию. Жители Большой Атаги уверяли, что они преданы России, никаких шалостей не производили, а только ушли из своего селения при приближении русских войск, шедших для наказания Мансура. Старейшины селения Алды отвечали Потемкину, что их имам не имеет враждебных намерений, что он прославляет только магометанскую религию, убеждает верно соблюдать закон, убивает и вешает воров. Старейшины откровенно признавались, что без разрешения Мансура ни в какие переговоры с нашим правительством вступать не могут и не смеют. «Мы находимся, – писали они