История войны и владычества русских на Кавказе. Георгиевский трактат и последующее присоединение Грузии. Том 3 - [33]

Объявление это, разосланное в Чечню, Аксай и Эндери, не имело никаких последствий, и партия приверженцев лжепророка быстро росла. С каждым часом усиливавшийся Мансур стал проповедовать газават, или священную войну, и его учение, теряя мало-помалу чисто религиозный характер, обращалось в политическое, весьма для нас опасное. Понимая необходимость подавить волнение чеченцев в самом начале, князь Потемкин поручил лично известному ему своей энергией полковнику Пиери взять Астраханский полк с несколькими орудиями артиллерии и быстрым броском в самое место сборища лжепророка стараться захватить его в свои руки. Для поддержания Пиери приказано было отряду генерала Шемякина придвинуться к Амир-хановой деревне, а Московский пехотный полк был отправлен к Григориополису[166]. Прибыв к месту назначения, Пиери должен был требовать выдачи лжепророка и, если последует какое-либо сопротивление, силой восстановить в том краю спокойствие.

«Полковнику Пиери, – писал князь Потемкин[167], – прикажите по прибытии к сборищу дать знать прельщенным от лжепророка, что единое средство к отвращению предстоящого им бедствия есть выдача сего обманщика, без сомнения подосланного от противной стороны, и что в случае упорства подвергнут они себя всей тяжести наказания. Весьма желательно, чтобы дело сие было окончено без пролития крови».

К сожалению, первые попытки в этом отношении были неудачны. Полковник Пиери слишком увлекся, пренебрег неприятелем и, не дождавшись посланного для его поддержки отряда бригадира Апраксина, двинулся против чеченцев, был окружен и потерпел поражение.

4 июля между Науром и станицей Калиновская собрались войска, назначенные для экспедиции полковника Пиери. В состав отряда вошли весь Астраханский пехотный полк, батальон Кабардинского егерского полка, две гренадерские роты Томского пехотного полка и сотня казаков Терского войска. Около четырех часов пополудни полковник Пиери выступил по направлению к селению Алды, до которого считалось верст около пятидесяти. Пройдя всю ночь, он достиг берегов Сунжи, от которой до Алды оставалось не более пяти верст. Путь к селению пролегал по густому и почти сплошному лесу. Стремясь застать жителей врасплох и воспользоваться преимуществами внезапного нападения, Пиери решил следовать налегке. Он оставил у переправы через Сунжу весь обоз и мушкетерские роты Астраханского полка под началом полковника Тамары для его прикрытия. Переправившись с остальными войсками через Сунжу, Пиери вскоре вступил в лес, по которому шла довольно извилистая дорога, до такой степени узкая, что по ней едва могли проходить рядом четыре человека. У Алды отряд встретился с тремя чеченцами, два были убиты, а третий успел дать знать лжепророку и его односельчанам об опасности. Несмотря на это, Пиери застиг жителей врасплох и в десять часов утра 6 июля поджег дом Мансура и все селение, состоявшее из четырехсот дворов. Лжепророк успел скрыться, а селение было разграблено нашими гренадерами. Цель экспедиции была достигнута, и в час пополудни Пиери начал обратное движение к Сунже, но это-то и было гибельным для нашего отряда. Рассеянные алдинцы успели собраться в лесу и, соединившись с жителями соседних селений, полностью окружили небольшой отряд. Всегда горячие при отступлении неприятеля, чеченцы с необыкновенным увлечением наседали на наших егерей и почти уничтожили весь отряд. Командир Кабардинского егерского батальона майор Комарский предлагал остановиться на одной из полян и дождаться отряда бригадира Апраксина, но Пиери не принял этого предложения и продолжал движение. Солдаты отступали мужественно, шаг за шагом, но на середине пути Пиери был убит, а вслед за тем и майор Комарский смертельно ранен. Потеря двух начальников произвела совершенное расстройство в отряде. «Тут видно, – доносил генерал-поручик Потемкин[168], – что наши егеря совершенно побежали, ибо чеченцы их резали безоборонных, после брали шатающихся по лесу в плен». Успевшие достичь реки бросились в воду, некоторые утонули, другие же достигли противоположного берега и соединились с прикрытием обоза. При отступлении отряд потерял два орудия, отбитые чеченцами, лишился восьми офицеров убитыми и пятисот семидесяти шести нижних чинов[169], из которых четыреста четырнадцать было убито[170].

«Происшествие за Сунжей, – писал князь Потемкин[171], – тем сожалительнее, что принятие мер надлежащих упущено. Я уже не говорю о том, что покойный полковник Пиери не обеспечил своей переправы и погорячился идти на чеченцев, не дождавшись бригадира Апраксина к своему подкреплению, но удивляюсь, что сам генерал-поручик (Леонтьев) не стал прежде в близости сего места станом, чтобы наблюсть точность исполнения моих предписаний. Полковник Пиери тут бы, конечно, не оставил требовать от чеченцев лжепророка или, лучше сказать, орудие, присланное от турок[172], и по отказе следовать в то селение, где он находился. Тогда бы знали чеченцы, за чем идут к ним, и, может быть, предпочли бы выдать злодея, нежели за него драться и подвергнуть себя мщению».

Полковник Пиери был действительно оставлен без всякой поддержки, ибо бригадир Апраксин только б июля получил приказ Леонтьева приблизиться к алдинской переправе, от которой находился не ближе двадцати верст. Хотя он тотчас же выступил по назначению, но участь отряда Пиери была уже решена. Апраксин наткнулся на толпу чеченцев, преследовал их до Алхановой деревни, сжег ее и, вернувшись в Малую Кабарду, написал пышное донесение о подвигах своего отряда.