История войны и владычества русских на Кавказе. Деятельность главнокомандующего войсками на Кавказе П.Д. Цицианова. Принятие новых земель в подданство России. Том 4 - [27]

«Не воспользоваться же сею победою, – писал князь Цицианов[101], – походило бы на лезгинское владение, ибо ваше превосходительство согласитесь, без сомнения, со мною, что слава оружия состоит в том, чтобы взятое не отдавать и побежденным предписать законы. Сие впадение нужно было для обеспечения границы, и буде же мы там твердой ноги не поставим, то опять они там отдохнут, и славные деяния вашего отряда не будут иметь желаемого следствия».

Союзник джарцев, хан Нухинский, узнав о занятии Белокан, писал главнокомандующему, предлагая свое посредничество для заключения союза с джарцами. Вскоре и джарцы известили генерала Гулякова о готовности вступить в подданство России. Он сообщил об этом князю Цицианову, который писал нухинскому хану:[102] «Не входя в дела предместника моего, который, за слабое управление и защищение Грузии отозван в Россию, скажу вам о себе, что я прислан сюда по высочайшей воле всемилостивейшего государя императора, дабы царство Грузинское, присоединенное к обширным областям Российской империи, поставить не только в безопасность, но и в надлежащее уважение от соседственных народов и владельцев».

«Небезызвестно вашему высокостепенству, что Джары и Белоканы, издревле принадлежащие царству Грузинскому, в течение 70 лет не преставали делать набеги, хищничества и разорения здешним жителям. Потому и положил я за правило, в рассуждение Джар и Белокан, или усмирить, или истребить их с лица земли. Но как ваше высокостепенство объявили мне, что вы почитаете их своими союзниками и желаете примирить их со мною, то в доказательство наклонности моей к вашему предложению и дабы пощадить бесполезное пролитие крови человеческой, согласен я дать Белоканам и Джарам мир и тишину, чрез ваше посредничество, на нижеследующих условиях, которые без малейшего отлагательства должны быть приведены в исполнение. Если же в течение нескольких дней не воспоследует на сие ожидаемого успеха, то дал я предписание войску делать что надлежит, и ваше высокостепенство в сем случае по воле вашей располагать будете своими мыслями и движениями. Но в заключение сего объявить я должен, что всемогущий и великий государь мой император указать мне соизволил: союзным, преданным, приязненным соседям оказывать благоволение, защиту и покровительство, а врагов истреблять силою непобедимого российского оружия».

Князь Цицианов, обещая не вмешиваться во внутреннее правление лезгинских обществ, требовал от них, чтобы царевич Александр не был принимаем и не имел убежища ни в Джарах, ни в Белоканах; чтобы в обоих селениях был поставлен русский гарнизон; чтобы джаро-белоканцы платили дань шелком, какую они платили в прежние времена царям грузинским, и, наконец, чтобы дали пять человек аманатов из знатнейших фамилий.

Надеясь на помощь нухинского хана, джарцы не согласились исполнить наших требований, и потому генерал-майор Гуляков принужден был продолжать с отрядом движение на Джары, как самому главному и богатейшему селению лезгинских вольных обществ. Некоторое время он не решался, однако, на это, опасаясь, что наступающее весеннее время представит много затруднений к движению. Ощущая к тому же недостаток в продовольствии, Гуляков полагал ограничиться занятием брода Урдо и устройством при нем укрепленного пункта[103], но князь Цицианов, признавая необходимым заставить лезгин исполнить все от них требуемое, настаивал на безотлагательном движении в Джары, хотя и писал при этом Гулякову, что он, конечно, должен идти в таком только случае, если это движение не поведет к большим потерям с нашей стороны[104]. Сделав распоряжение о скорейшем доставлении продовольствия в отряд Гулякова, главнокомандующий просил, чтобы он приказал искать по ямам пшеницу и ячмень. «В Молдавии, – писал князь Цицианов[105], – солдаты такие ямы и шомполами отыскивали без затруднения в моих глазах».

Обеспечив свой тыл и поручив полковнику Дренякину устройство переправы через реку Алазань при броде Урдо, генерал-майор Гуляков с отрядом двинулся к Джарам. 27 марта он достиг до деревни Катехи, где, не встретив никакого сопротивления, кроме небольшой Перестрелки лезгин с фуражирами, занял деревню[106]. Нухинский Мамед-Хасан-хан хотя действительно и пришел к джарцам на помощь с войсками и двумя пушками, но при приближении русского отряда искал спасения в бегстве, разоряя на пути селения своих же союзников, чем и возбудил к себе крайнее негодование джарцев. Последние, зная о печальной участи Белокан, преданных огню и разорению, и будучи оставлены союзником, спешили с знаками покорности явиться к Гулякову, который и занял Джары 29 марта без всякого сопротивления со стороны жителей. В день занятия Джар явились к генерал-майору Гулякову старшины от народа с письменным и словесным объяснением, что джарские вольные общества «просят помилования и пощады жизни поселянам и имуществу» и соглашаются на все, что предписать им будет угодно. Гуляков употребил всю строгость военной дисциплины для воздержания грузин от грабительства, и Джары остались не только неприкосновенными, но, для привлечения к себе жителей и большей их доверенности к русским, Гуляков оставил селение и 31 марта возвратился к броду Урдо. Это непонятное для азиятцев великодушие победителя удивило их и вместе с тем произвело ожидаемое действие. Удовлетворение главного и важнейшего желания народа ободрило и прочие рассеянные в горах селения прислать своих поверенных. Собравшись в числе девяти человек от главнейших вольных лезгинских обществ, поверенные явились к генерал-майору Гулякову и лично им самим, 12 апреля, представлены были в Тифлисе князю Цицианову, который и заключил с ними мирное условие. По этому условию джаро-белоканские лезгины поступили в вечное подданство России и обещались платить дань шелком по 1100 литров (220 пудов на наш вес) в год