История воссоединения Руси. Том 1 - [13]
Татарские набеги во времена Менгли-Гирея были так опустошительны, что в начале XVI века Украина Польского государства обозначалась пограничными крепостями Буском и Галичем, а Бар, Хмельник и Винница считались опасными форпостами, в которых могли держаться только отважнейшие воины. Даже в конце XVI века, польский географ Сарницкий писал, что замок Бар построен при самом входе в Татарию [13]; а турки и в 1617 году не переставали утверждать, будто бы замки: Бершад, Корсунь, Белая-Церковь, Канев, Черкасы и Чигирин, стоят на земле, принадлежащей султану. Впоследствии сторожевая линия выдвинулась в степи до Брацлава, который, с одной стороны, посылал свои разъезды к Подольскому Каменцу, а с другой — к Белой-Церкви. Белоцерковские разъезды встречались к западу с брацлавскими, а к востоку с киевскими [14]. По эту черту, до конца XVI века, простиралась Украина, то есть, пограничная область Польско-Литовского госу
Через это степное море переправлялись татары в Украину, которая не всегда могла защищаться от них своими укреплёнными местами. В 1482 году хан Менгли-Гирей сжег и заполонил весь Киев, разграбил и Печерский монастырь. Той же участи должны были ожидать и последние замки на Днепре, Канев и Черкасы. Только неусыпная бдительность сторожевых постов спасала их от внезапного набега, а мужество русских пограничных дружин заставляло татар пробираться на добычу украдкою.
При таком положении края, днепровский Низ, богатый рыбами и зверями был доступен одним промышленникам-воинам, которых мы и встречаем в современных актах под именем казаков. Предприимчивые люди с верхнего Днепра и "с других сторон" хаживали в те времена водою на Низ к Черкасам и далее. Со всего, что там добывали, они были обязаны давать киевскому воеводе десятую часть; а когда сверху или снизу привозили в Киев просольную вялую или свежую рыбу, то от бочки соленой рыбы воеводский урядник, называвшийся осмником, брал на город (то есть на воеводский замок) по шести грошей, а со свежей — десятую часть. мышленники, называются в акте 1499 года казаками и различаются от купцов, которые, приезжая в Киев, становились, так же как и казаки, на подворьях у мещан. Приезжий в Киев народ предавался, вместе с мещанами, буйному разврату. Привычка "делать непочестные речи с белыми головами" (женщинами) вкоренилась тогда в Киеве до такой степени, что пеня за это составляла одну из главных статей дохода митрополита и воеводы. Но пеня за непочестные речи с так-называемых гостей, которыми в те времена были турки, татары и армяне, превышала взыскание с христиан в 12 раз.
Что казак был прежде всего отважный воин-добычник, это видно из появления казаков славянских в противодействие разбоям казаков монгольских. Что он был, при известных обстоятельствах, таким же степным чабаном, как и татарин, об этом можно заключить из приведенных выше кочевых терминов, усвоенных в казацком быту. Что, наконец, казаки, подобно древним варяго-руссам, занимались торговлей в перемежку с войной, доказывают их промышленные походы на Низ, недоступные во времена Менгли-Гирея ни для кого, кроме людей военных.
В польских летописях известие о казаках-воинах встречается впервые под 1508 годом. Деций, оканчивающий свои сказания 1516 годом, упоминает о "славном русском воине Полюсе", который, в одно время с князем Острожским, побил татарские загоны, опустошавшие литовскую Русь. Бильский называет этого Полюса "русаком, славным казаком", а Стрыйковский — "русским славным казаком и рыцарем". В позднейших польских летописях сохранилось предание, которое показывает, что старосты сторожевых королевских зам
