История волков - [41]

Вытянув шею, Пол выглянул в окно и стал искать глазами башню. Его бледное заспанное личико выглядело утомленным.

– Не вижу! – пожаловался он, прижав лоб к стеклу. – Давай сыграем в «Что я вижу» понарошку.

– Ладно!

Он закрыл глаза и вообразил собственную фиолетовую водонапорную башню. Потом вообразил товарный поезд с железной рудой и Марс. После этого наступило долгое, томительное молчание. В это время Патра пыталась настроить кондиционер, а Лео мчался сквозь дождик, и когда мы оставили позади последнюю ферму, до меня дошло, что Пол опять уснул. Я не могла на него обижаться. В машине было тепло и уютно. Я втихаря съела маффин Пола и стала глядеть в окно. Снова появились сосны. Они высились вдоль трассы, образуя зеленый коридор.

На подъезде к Дулуту мы попали на ремонтируемый участок дороги. После часового стояния в пробке, с закрытыми окнами – так мы обезопасились от строительной пыли, – Лео свернул с трассы.

– Видишь? – заметил он Патре. – Я остановился.

Мы зашли в закусочную «Денниз», где я раскрыла большое меню в блестящей обложке и – после некоторого раздумья – выбрала суп. Я волновалась, что не смогу правильно есть вилкой и ножом. Лео с Патрой сели за столик с одной стороны, а мы с Полом – с другой. Патра издала восхищенный возглас при виде моего французского лукового супа в хлебном каравае размером с мою голову. Я осторожно отодвинула большую лепешку расплавленного сыра, плавающую на поверхности супа. В ресторанном зале почти за всеми столиками сидели такие же семьи, как наша: родители по одну сторону, двое детей по другую. Пол залпом осушил стакан молока. Патра, покачав головой, заказала ему добавку и рассмеялась, глядя, как я сражаюсь со своим супом.

– Хотите попробовать? – спросила я, когда она, не удержавшись, подняла над столом руку и оборвала горячую сырную нитку, тянущуюся от края хлебной миски к уголку моего рта.

Она наморщила нос, отчего ее веснушки собрались в коричневое пятнышко.

– Да кто же сможет есть такой суп и не выглядеть как… птенец?

– Почему как птенец?

Она улыбнулась:

– Потому что он всасывает червячков в клюв.

Лео был целиком сосредоточен на еде, ритмично откусывая от длинного сэндвича с беконом, салатом и помидором. Покончив с сэндвичем и вытерев усы сложенной салфеткой, он за три минуты задал мне больше вопросов, чем Патра успела задать за прошедшие три месяца. Я оставила свой суп остывать, пока он говорил. Потом облизала солоноватую ложку, но не рискнула зачерпнуть еще жидкого сыра. Суп выглядел очень уж коварным.

– Так ты в какой класс перешла, Линда?

– В десятый, – ответила я. Его вопрос прозвучал как упрек за то, что я неправильно ем суп и веду себя как малый ребенок.

Лео отодвинул пустую тарелку к краю стола.

– А в какой колледж думаешь поступать?

– В колледж?

– Ну, какой предмет тебя больше интересует? – Он скрестил руки на столе.

– История. – В тот момент я не могла подумать о чем-то другом.

– А! Американская или европейская? Какой исторический период тебе нравится?

– Мне нравится история волков, – ответила я, но, как только произнесла эти слова, поняла, как глупо они прозвучали. Я слизала крошечные капельки супа с ложки.

– Ты имеешь в виду естественную историю?

– Ну да.

– Значит, по сути, речь идет о биологии.

– Наверное, о биологии.

Оба его локтя поехали вперед и столкнулись с пустой тарелкой.

– Я в аспирантуре прослушал курс молекулярной биологии. В моей области все всегда ищут инопланетян, как будто во всей Вселенной самое главное – это только углеродные формы жизни в узком понимании.

– В зоне Златовласки, – вспомнила я. Повторив слова Пола, который только что отправился в туалет, взяв Патру за руку.

– Именно! – с удивлением сказал он. Он сложил руки, так что я смогла рассмотреть его аккуратно подровненные ногти. – Я не утверждаю, что молекулярная биология неверна, – продолжал он вещать. – Я совсем не то хочу сказать. Но я ведь тоже ученый, и я считаю, что эти люди сводят свою работу к чрезвычайно ограниченному кругу вопросов.

У него была странная манера: он очень внимательно меня разглядывал, но при этом, кажется, не видел. Он, конечно, был преподавателем, возможно, даже хорошим. Но он был из тех преподавателей, которые любят расставлять своим ученикам скрытые капканы. Как и все преподаватели, он хотел меня поймать, но сначала – подвести прямо к капкану. Ему хотелось, чтобы я попалась в этот капкан по своей воле, чтобы я вообразила, будто сама пришла к нужному ему выводу, и не сочла, что меня заманили обманом.

Он подпер ладонями подбородок.

– Давай проведем мысленный эксперимент.

Моя куртка сползла с коленей на пол.

– Ученые всегда исходят от каких-то базовых предположений, так? – Он начал крутить обручальное кольцо. – Но очень часто они исходят из ошибочных предположений и оказываются в тупике – например, с идеей, будто земля плоская или что у человека четыре основных темперамента.

Мне хотелось поднять куртку с пола, но я сдержалась.

– Но, разумеется, известно, что, если ты хочешь стать настоящим ученым, Линда, нужно быть более строгой в суждениях. Тебе следует вначале определить базовые допущения, прежде чем ты решишь, что верно, а что нет. Хороший биолог должен всегда начать с вопроса, например, какие условия мы считаем необходимыми для зарождения жизни. И почему мы считаем важным именно это предположение, а не нечто иное.