История военно-окружной системы в России, 1862–1918 - [7]

Очень часто окончательной инстанцией для разрешения даже мелких вопросов был не начальник департамента, а сам военный министр. В силу этого особо важную роль стала иметь канцелярия Военного министерства как связующее звено между канцеляриями и штабами самых различных инстанций. Как отмечал в своей диссертации Н.П. Ерошкин, «формализм, огромное письмоводство, раздутые штаты и другие элементы бюрократизма разъедали центральный военный аппарат»[28].

Сложившиеся сложные и запутанные отношения канцелярий центральных и местных органов военного управления Д.А. Милютин позже оценивал так:

«Можно себе представить, какие происходили от этого неудобства, проволочки, пререкания»[29]. Так, например, войска, расположенные в Харькове, должны были обращаться по вопросам провиантского обеспечения в Кременчуг, по вопросам комиссариатского (вещевого) довольствия – в Воронеж, а артиллерийское снабжение получать из Киева. При этом каждое из местных хозяйственных учреждений (комиссий, округов), обладая незначительной самостоятельностью, были вынуждены обращаться за помощью в разрешении тех или иных вопросов к Военному министерству.

Воинская часть, находившаяся, к примеру, в Минской губернии, должна была по вопросам вооружения обращаться в Киев, так как Минская губерния входила в Киевский артиллерийский округ, по вещевому обеспечению – в Динабург, потому что центр комиссариатского округа был там, а по снабжению провиантом войска, расположенные в Минской губернии, и вовсе выпадали из ведения Военного министерства, так как в этом отношении они обслуживались провиантским управлением 1-й армии, находившимся в Варшаве. Войска в Крыму (Таврической губернии) за продовольствием обращались в Симферопольскую провиантскую комиссию, за вещевым и денежным довольствием – в Кременчугскую комиссариатскую комиссию, по артиллерийским делам – в Херсон. В то же время местные комиссии, в свою очередь, беспрестанно одолевали докладами и прошениями соответствующие департаменты Военного министерства, штабы генерал-фельдцейхмейстера и генерала-инспектора по инженерной части. При этом содействие и помощь центральных военных органов местным учреждениям часто имели «характер формальной письменной отчетности. Это давало простор для крупных хищений и прочих злоупотреблений со стороны чиновников местных военно-хозяйственных органов»[30].

Недостатки чрезмерной и одновременно «разнобокой» централизации военного управления, как и злоупотребления в ведении военного хозяйства, все же мало тревожили военного министра генерала от кавалерии и генерал-адъютанта А.И. Чернышева, занимавшего этот пост более двух десятилетий. Он лишь отчасти понимал серьезность положения, но по большей части смирился с пороками самодержавно-крепостнической отсталости России при Николае I. «Остается налицо тот факт, что с 1837 по 1852 г. князь Чернышев в своих всеподданнейших отчетах ежегодно докладывал императору Николаю, что устройство военного управления находится на желательной степени совершенства, не требуя никаких существенных изменений»[31]. Не в воле стареющего военного министра было изменить многовековые самодержавно-крепостнические порядки России, на страже которых стоял суровый Николай I. Это отрицательно сказывалось не только на системе военного управления, но и на других важных вопросах жизнедеятельности русской армии – качестве личного состава – тех же крепостных крестьян, одетых в военную форму, на постепенном военно-техническом отставании полуфеодальной России от стран Запада (в вооружении и военной технике, развитии средств транспорта, связи и т. д.).

Преемником 67-летнего Чернышева стал генерал от кавалерии В.А. Долгоруков (руководил Военным министерством с 1852 по 1856 г.), но и он, поглощенный неотложными заботами по приготовлению армии к назревавшей воине с крупнейшими европейскими державами, а затем текущей неразберихой в строевом и хозяйственном управлении военного времени, в своих докладах императору обходил наиболее острые вопросы молчанием. Велась лишь текущая работа, имевшая целью наладить снабжение действующих войск.

С началом Крымской войны 1853–1856 гг. выявилось недостаточное соответствие требованиям войны как полевого устройства войск, так и их управлений. В соответствии с «Уставом для управления армиями и корпусами в мирное и военное время» (1846) управленческий аппарат 1-й армии и всех корпусов уже в мирное время приобрел довольно разветвленную структуру, способную, как предполагалось, без особых изменений вступить в войну. Однако механизм взаимодействия этого аппарата со строевыми и хозяйственными органами Военного министерства, как и до этого, оставлял желать много лучшего. Главнокомандующим сухопутными и морскими силами в Крыму Николай I назначил военно-морского деятеля – начальника Главного морского штаба адмирала А.С. Меншикова, а главнокомандующим войсками на юго-западных границах – генерал-фельдмаршала И.Ф. Паскевича, что резко ослабило возможности Военного министерства влиять на управление войсками и усугубило проблемы обеспечения и довольствия войск.

1-ю, или Действующую, армию И.Ф. Паскевича сразу же пришлось дробить: для действий генерала от артиллерии МД. Горчакова против турок на Дунае и для формирования войск адмирала А.С. Меншикова в Крыму. При этом Паскевич весьма неохотно направлял свои силы на помощь Крыму и Севастополю даже после того, как летом 1854 г. русское наступление на Дунае было остановлено из-за угрозы вступления в войну против России Австрии. В период, когда англо-франко-турецкие войска с осени 1854 г. повели наступление в Крыму, продолжались дискуссии и переписка между Николаем I, А.С. Меншиковым, И.Ф. Паскевичем, М.Д. Горчаковым, В.А. Долгоруковым о формировании и переформировании армий, корпусов и отрядов. Бывали ситуации, когда «корпусные командиры оставались с одними только своими адъютантами и жандармами, самые же войска корпуса разделялись на отдельные отряды и оставались иногда в таком виде до окончания кампании»