История военно-окружной системы в России, 1862–1918 - [133]
Уже в марте 1917 г. вопрос о сокращении полномочий военных властей на ТВД рассматривался на совместном заседании представителей Временного правительства и Военного министерства. Весь июнь в Петрограде работала комиссия по пересмотру действующих правил о местностях, объявленных на военном положении. В состав комиссии вошли как гражданские (В.Н. Претер, А.А. Станкевич, И.С. Цызырев, НА. Ленский, Н.М. Томский, Ю.Я. Хейфиц), так и военные лица (полковник В.Я. Жуков, подполковники В.Н. Нечаев, В.В. Яковлев, прапорщик В.В. Волков). Со стороны Военного министерства в работе комиссии приняли участие руководители ГУГШ и родов оружия (войск). Представители правительства призывали «в связи с изменениями общественно-политических условий жизни страны» принять в рассмотрение «соображения не только стратегического, но и политического характера»[833]. Комиссия взяла курс на сокращение числа тыловых районов, состоявших на военном положении. Одновременно был поднят вопрос об учреждении должности представителя (комиссара) Временного правительства при Верховном главнокомандующем, главнокомандующих армиями фронтов, командующих войсками армейских соединений (объединений) и округов.
Проект новых правил о местностях, объявленных на военном положении, в короткое время был составлен НА. Ленским, но, поскольку Временное правительство вообще старалось не брать на себя законодательных функций, та же комиссия посчитала, что «текущий момент не может почитаться удобным» для «распубликования нового закона». Были внесены лишь некоторые изменения в существовавшие правила от 1892 г., согласно которым только Временное правительство могло объявлять или отменять режим военного положения на той или иной территории, а Верховному главнокомандующему, главнокомандующим армиями фронтов и командующим армиями и округами придавались комиссары правительства[834]. В целом Временное правительство пошло навстречу многим требованиям военных и оставило за ними немало репрессивных функций: право закрывать собрания и газеты (здесь использовался эвфемизм «отсрочивать»), верховенство военных в деле поддержания порядка и т. д.[835]
Впрочем, в условиях быстрой деградации социума и административных институтов, особенно в прифронтовых районах, такого рода решение носило скорее академический характер, поскольку, по словам А.И. Деникина, «гражданское управление прифронтового района, частью захватным правом местных комитетов, частью санкцией правительства, вышло из рук военного управления. Все права в этом отношении военных начальников, основанные на Положении о полевом управлении войск, остались неотмененными, непрактикуемыми и никому не переданными»[836].
Столь же оторванными от реалий были и рассуждения комиссии по демобилизации армии на случай окончания войны (июнь – июль 1917 г.). Открытие работы этой комиссии не означало, что Временное правительство готово прекратить войну – вопрос рассматривался как перспективный и увязывался с действиями союзников. В этой комиссии, где председателем был генерал-лейтенант Генерального штаба ДВ. Филатов, обсуждались вопросы, связанные с сохранением и очередностью вывоза имущества с фронта, порядком увольнения личного состава. Общим являлось стремление предельно ускорить демобилизацию[837]. Рассматривалась там и будущая окружная структура войск. Однако этот вопрос вскоре был отложен за невозможностью предугадать послевоенный расклад сил в Европе. При этом комиссия пришла к любопытному выводу о том, что вопрос об устройстве и границах округов «никакого серьезного значения не имеет, так как деление на округа было, есть и будет довольно искусственным, особенно в отношении Европейской России. Важны не округа, а их склады и учреждения…»[838]. Такой единодушный взгляд членов комиссии ставил под сомнение пятидесятилетнюю историю военных округов в царской России, бывших весь этот период становым хребтом организации армии мирного времени. Однако никакого развития это мнение не получило, поскольку прежнему русскому генералитету довести войну до победы не довелось.
Следует отметить, что стремление к самоизоляции, отстранению от текущих бурных событий, выжидательная позиция, нежелание перестраиваться были характерны для многих высших военных органов. Начальник контрразведки Петроградского округа (с марта 1917 г.) Б.В. Никитин приводил такой пример. После воссоздания контрразведывательного отделения в марте 1917 г. он несколько месяцев не мог получить от ГУГШ никаких ассигнований, поскольку генерал-квартирмейстер Генерального штаба генерал-лейтенант Н.М. Потапов требовал соблюдения дореволюционной процедуры финансирования. Начальник контрразведки должен был представить на рассмотрение в ГУГШ план работ и смету, а тот, в свою очередь, передавал их на утверждение Военному совету Военного министерства, последний – на утверждение Ставки. В итоге Никитину пришлось занять деньги на выплату жалованья персоналу у знакомых
