История Византийской империи. Эпоха смут - [60]

Трудно, конечно, разрешить вопрос о психологических мотивах, дающих тот или иной характер историческим деятелям. Одно не может подвергаться сомнению, что народы и царства создаются под воздействием сложных причин, которые действуют постепенно и в своей эволюции представляют множество разнообразий. Нужно отказаться от мысли, что мусульманство является творческим произведением одного лица и что Магомет может быть понят вне физической и культурной обстановки, в которой он воспитался и вырос.

Площадь, занимаемая Аравией, составляет громадное пространство в 2500 км длины и около 1000 ширины. На этом пространстве и ныне едва ли можно считать более 5 млн жителей. Весьма важно установить, что население Аравии не только с самых древних времен, но и после разделяется на оседлое и кочевое и что Аравия только в некоторых частях, в особенности по берегу Красного моря, где находятся плодородные области Геджас и Иемен и еще в самом центре (Неджед), способна к культуре, а в большинстве представляет песчаную пустыню, доступную кочующим племенам. По сторонам от Неджеда частью вследствие влияния морских сношений и частью соседства с двумя культурными странами — Персией и Византией обнаруживаются начатки политической организации и культурной оседлой жизни задолго еще до Магомета. В точности определить, какая цивилизация была в Аравии до появления Магомета, пока еще не удалось, но на основании многочисленных указаний следует принимать, что цивилизация была, и притом в весьма отдаленные времена. Достаточно указать на сношения Соломона с царством Сабейским (в Иемене) и на данные, сообщаемые ассирийскими и южноарабскими памятниками [171], из которых усматривается, что Аравия находилась в оживленных культурных сношениях с восточными империями.

В византийскую эпоху пограничные арабские области были вовлечены в историческую жизнь и подверглись разнообразным влияниям, шедшим из Византии и из Персии, т. к. обе империи в целях обороны от бедуинов находили полезным поддерживать то или другое пограничное племя и платить жалованье его шейху, чтобы он оберегал границу против других кочевых племен. Так образовались два арабских владения: одно на Евфрате, где господствовали лахмиды, другое — на границе Сирии под управлением гассанидов. В византийских летописях представители того и другого дома нередко упоминаются под именем филархов, которые то стоят в дружественных отношениях с империей, то изменяют ей и поступают на жалованье к Персии. Оба эти пограничные владения служили посредствующим органом в сношениях между вольными бедуинами и культурными империями. Почти беспрерывные войны между Персией и Византией в VI в., в которых арабы принимали деятельное участие, дали возможность этим последним не только жить войной и грабежом, но и постепенно приходить к мысли о слабости сил империи и о возможности начать с ней самостоятельную борьбу за преобладание на Востоке.

Из гассанидов наибольшей известностью пользуется Гариф или Арефа византийской летописи, современник Юстиниана, носивший сан патрикия и владевший арабами с титулом короля. Наиболее знаменитым в королевстве лахмидов был Эль-Мундир, или Аламундар (V в.). Уже в середине V в. в Центральной Аравии обнаруживается попытка соединения нескольких племен в одно политическое целое и стремление направить соединенные силы арабов на север, где соплеменники их — гассаниды и лахмиды — постоянно обогащались добычей во время войн Персии и Византии. Таково было соединение арабских племен под главенством племени Кинда; этот союз был чрезвычайно опасен потому, что мог соединиться с гассанидами или лахмидами, и императору Анастасию в 503 г. с большим трудом удалось усмирить воинственного шейха Гарифа и направить его против государства лахмидов. Таким образом, движение между арабскими племенами обнаруживалось в разных местах. Византийское правительство, следуя всегдашней своей политике, выработанной в сношениях с варварами, старалось держать равновесие между вассальными арабскими владетелями; но должна была наступить пора, когда арабы поймут свои выгоды и перестанут служить орудием чужой политики. Это случилось после того, как войны между греками и персами окончились в VII в. полным разгромом Персии, и когда византийское правительство попустило персам и арабам разрушить пограничное княжество лахмидов и тем лишить свои владения в Месопотамии естественной защиты.

Не менее значительны были другие влияния, постепенно действовавшие на приморские области Аравии и приготовлявшие здесь почву для национального подъема. Противоположность между Севером и Югом хорошо определена в Библии: беспокойные бедуины Севера, сыны Измаила, и оседлое и затронутое издавна культурой население Юга, жители государства Сабейского, или Савского. Провинции по берегу Красного моря, Геджас и Иемен, с весьма отдаленных времен отличались иным характером жизни, чем другие части Аравии, что обусловливалось торговым значением упомянутых областей. Таково описание Иемена у Масуди: «Там можно видеть прекрасные здания, великолепные деревья, каналы и реки, прорезывающие страну во всех направлениях