История Византийской империи. Эпоха смут - [201]

Кратковременный период управления Церковью Мефодием получает некоторое освещение из письма его к иерусалимскому патриарху. В этом письме нужно различать две части. Первая излагает содержание грамоты, полученной от иерусалимского патриарха на более раннее письмо Мефодия, написанное после возведения его в патриархи. Вторая часть, из которой видим, что письмо составлено в четвертый год патриаршества Мефодия, рисует яркими красками тяжелое его положение. Оказывается, что никто из тех лиц (т. е. епископов и священников, принятых в общение с православною Церковью) не показал плодов раскаяния, никто не смирился, и не устыдился, и не удалился от святого места, поругаемого им: «Они дошли до такого бесстыдства, что при встрече с кем-либо из наших относятся к нему свысока, чрезмерно гордо осматривают его с ног до головы, бросают ему резкую укоризну» [509]. Эта часть письма имеет интерес с точки зрения взаимного положения партий, бывшей иконоборческой и господствующей православной. Как можно видеть, Мефодию приходилось болеть сердцем и мучиться не потому, что он заместил вакантные церковные должности своими неспособными людьми, а потому, что имел слабость оставить на местах многих лиц из иконоборческой партии.

Но что всего замечательнее в истории церковных настроений при Мефодии, это упорный протест против него со стороны монахов Студийского монастыря. Эта обитель составляла сама по себе весьма внушительную нравственную силу, значение которой хорошо понимало даже светское правительство. Касающиеся смуты в Студийском монастыре материалы свидетельствуют, что против студитов составлен был Мефодием собор, подвергший их отлучению [510]. В завещании Мефодия есть статья о студитах, которою разрешается принимать их в общение с Церковью под тем условием, если они предадут анафеме написанное против Тарасия и Никифора.

Как завершение церковной политики, выразившейся в восстановлении православия и в стремлении к установлению в империи церковного единства, можно рассматривать систематическое гонение на павликиан, которое стоило будто бы сотни тысяч жертв. Павликианство как противоцерковное учение зародилось в Малой Азии и распространилось первоначально в Армении и Сирии. Это было рационалистическое религиозное движение, стремившееся к очищению современной Церкви от внешних форм и обрядностей и к устройству ее на началах апостольского времени. Легко видеть, что эта секта коренится в законных стремлениях духа человеческого к самоопределению в вопросах веры, но понятно также и то, что она не могла быть терпима в государстве, как ниспровергающая установленные веками формы церковного быта и вводящая иной, чуждый христианской Церкви авторитет в вероучении и определении религиозности. Чтобы в нескольких словах выяснить живучесть этого направления, достаточно указать, что, несмотря на суровые преследования, оно никогда не умирало и вновь давало о себе знать в распространеннейших сектах богомилов, альбигойцев, анабаптистов, квакеров и, может быть, нынешних молокан, штундистов и даже толстовцев. Имя павликиан эта секта, зародившаяся в конце VII в., получила потому, что она приняла послания апостола Павла за основное руководство в деятельности членов своих и в устройстве основанной ею христианской общины. Самые известные руководители секты усвоили себе имена ближайших сотрудников и учеников Павла. Так, Константин принял имя Силуяна, Симеон — Тита, Сергий, живший уже в VII в., — Тихика. Учрежденные павликианами религиозные общины носили имена основанных Павлом церквей: Ахэя, Македония, Коринф, Ефес и т. п. Устройство павликианских общин приближалось, насколько это было возможно, к простоте жизни и несложности форм первоначальной христианской общины, которая видела апостола Павла и пользовалась его наставлениями.

Вождь павликианской секты Сергий, прозванный Тихиком, особенно содействовал распространению ее; занимаясь мастерством плотника, он обошел те страны и города, которые в свое время посетил апостол Павел, передавая своим приверженцам глубокий религиозный пыл и укрепляя их в вере, что он и есть тот Утешитель и дух, которого ожидают верующие. В течение многолетней кипучей деятельности, в период от царицы Ирины до Феофила, Сергий собственным примером и личным убеждением скрепил членов павликианской общины и дал ей громадную внутреннюю силу и распространение. Он имел основание сказать о себе в одном из своих писем: «От Востока до Запада и от Севера до Юга обошел я все страны с проповедью Евангелия Христова, и все пешком на своих ногах». Под влиянием большого организаторского таланта Тихика павликиане в занимающее нас время совершенно выделились из состава господствующей Церкви и приняли вид самостоятельной и самодовлеющей общины, которая шла вразрез с уставами Церкви. Составить точное представление о вероучении павликиан, впрочем, не так легко, т. к. собственные произведения павликианских учителей уничтожены во время борьбы Церкви с этой сектой, а произведения греческих писателей [511] слишком пристрастны и пропитаны раздражением, так что не могут служить достоверным материалом для ознакомления с сектой.