История Византийской империи - [9]

Таким образом, Юстиниан в течение почти полувека управлял судьбами Восточной Римской империи; он оставил глубокий след в эпохе, над, которой господствует его величественный облик, ибо одной его воли было достаточно, чтобы пресечь естественную эволюцию, увлекавшую империю к Востоку.

Под его влиянием с самого начала правления Юстина определилась новая политическая ориентация. Первой заботой константинопольского правительства стало примириться с Римом и положить конец расколу; чтобы скрепить союз и дать папе залог своего усердия в правоверии, Юстиниан в течение трех лет (518—521) яростно преследовал монофизитов на всем Востоке. Это сближение с Римом укрепило новую династию. Помимо того, Юстиниан весьма дальновидно сумел принять необходимые меры для обеспечения прочности режима. Он освободился от Виталиана, своего наиболее страшного противника; особенную же популярность он приобрел благодаря своей щедрости и любви к роскоши. Отныне Юстиниан начал мечтать о большем: он прекрасно понимал то значение, которое для его будущих честолюбивых планов мог иметь союз с папством; именно поэтому, когда в 525 г . явился в Константинополь папа Иоанн — первый из римских первосвященников, посетивший новый Рим, — ему был устроен торжественный прием в столице; Юстиниан чувствовал, как нравится на Западе подобное поведение, как неизбежно оно приводит к сравнению благочестивых императоров, правивших в Константинополе, с арианскими варварскими королями, господствовавшими в Африке и в Италии. Так Юстиниан лелеял великие замыслы, когда после смерти Юстина, последовавшей в 527 г ., он стал единственным правителем Византии.

II ХАРАКТЕР, ПОЛИТИКА И ОКРУЖЕНИЕ ЮСТИНИАНА

Юстиниан совершенно не походит на своих предшественников, государей V столетия. Этот выскочка, воссевший на трон цезарей, желал быть римским императором, и действительно он был последним великим императором Рима. Однако, несмотря на свое неоспоримое прилежание и трудолюбие — один из придворных говорил о нем: «император, который никогда не спит», — несмотря на подлинную заботу о порядке и искреннее попечение о хорошей администрации, Юстиниан, вследствие своего подозрительного и ревнивого деспотизма, наивного честолюбия, беспокойной деятельности, сочетавшейся с нетвердой и слабой волей, мог бы показаться в целом весьма посредственным и неуравновешенным правителем, если бы он не обладал большим умом. Этот македонский крестьянин был благородным представителем двух великих идей: идеи империи и идеи христианства; и благодаря тому, что у него были эти две идеи, его имя остается бессмертным в истории.

Преисполненный воспоминаний о величии Рима, Юстиниан мечтал восстановить Римскую империю такой же, какой она некогда была, укрепить незыблемые права, которые Византия, наследница Рима, сохраняла в отношении западных варварских королевств, и возродить единство римского мира. Наследник цезарей, он хотел подобно им быть живым законом, наиболее полным воплощением абсолютной власти и вместе с тем непогрешимым законодателем и реформатором, заботящимся о порядке в империи. Наконец, гордясь своим императорским саном, он желал украсить его всей помпой, всем великолепием; блеском своих построек, пышностью своего двора, несколько ребяческим способом называть своим именем («юстиниановыми») выстроенные им крепости, восстановленные им города, учрежденные им магистратуры; он хотел увековечить славу своего царствования и заставить своих подданных, как он говорил, почувствовать несравненное счастье быть рожденными в его время. Он мечтал о большем. Избранник божий, представитель и наместник бога на земле, он взял на себя задачу быть поборником православия, будь то в предпринимаемых им войнах, религиозный характер которых неоспорим, будь то в огромном усилии, которое он делал для распространения православия во всем мире, будь то в способе, каким он управлял церковью и уничтожал ереси. Всю свою жизнь он посвятил осуществлению этой великолепной и гордой мечты, и ему посчастливилось найти умных министров, таких, как юрисконсульт Трибониан и префект претория Иоанн Каппадокийский, отважных полководцев, как Велисарий и Нарсес, и особенно, превосходного советника в лице «наивысокочтимейшей, богоданной супруги», той, кого он любил называть «своим самым нежным очарованием», в императрице Феодоре.

Феодора также происходила из народа. Дочь сторожа медведей с ипподрома, она, если верить сплетням Прокопия в «Тайной истории», приводила современников в негодование своей жизнью модной актрисы, шумом своих авантюр, а всего более тем, что победила сердце Юстиниана, заставила его на себе жениться и вместе с ним вступила на трон.

Несомненно, что пока она была жива — Феодора умерла в 548 г ., — она оказывала на императора огромное влияние и управляла империей в такой же мере, как и он, а может быть и в большей. Происходило это потому, что несмотря на свои недостатки — она любила деньги, власть и, чтобы сохранить трон, часто поступала коварно, жестоко и была непреклонна в своей ненависти, — эта честолюбивая женщина обладала превосходными качествами — энергией, твердостью, решительной и сильной волей, осторожным и ясным политическим умом и, быть может, многое видела более правильно, чем ее царственный супруг. В то время как Юстиниан мечтал вновь завоевать Запад и восстановить в союзе с папством Римскую империю, она, уроженка Востока, обращала свои взоры на Восток с более точным пониманием обстановки и потребностей времени. Она хотела положить там конец религиозным ссорам, вредившим спокойствию и могуществу империи, вернуть путем различных уступок и политики широкой веротерпимости отпавшие народы Сирии и Египта и, хотя бы ценой разрыва с Римом, воссоздать прочное единство восточной монархии. И можно спросить себя, не лучше ли сопротивлялась бы натиску персов и арабов та империя, о которой она мечтала, — более компактная, более однородная и более сильная? Как бы то ни было, Феодора давала чувствовать свою руку всюду — в администрации, в дипломатии, в религиозной политике; еще поныне в церкви св. Виталия в Равенне среди мозаик, украшающих абсиду, ее изображение во всем блеске царственного величия красуется как равное против изображения Юстиниана.