История византийских императоров. От Юстина до Феодосия III - [81]
К несчастью для Римской империи, клонилось к закату и царствование Тиверия. Государственные дела подорвали его силы, и он всё чаще пребывал нездоровым. Понимая, что дни его сочтены, император весной 582 г. вызвал к себе полководца Маврикия и обвенчал его со своей дочерью Константиной, а 5 августа объявил Маврикия кесарем. Вскоре наступила развязка драмы — однажды царь съел каких-то ягод, от которых у него случилась дизентерия. Чтобы обеспечить преемство власти, император объявил св. Маврикия царём и венчал того на царство.
Рассказывают, что незадолго до своей болезни Тиверий видел чудесный сон. В сновидении перед ним предстал прекраснейший по виду муж, вероятно, Ангел, наделённый божественной красотой. На нём было белоснежное одеяние, осиявшее лучами света всё помещение. Простерши руку к императору, он торжественно произнёс: «Вот что, Тиверий, возвещает тебе Пресвятая Троица: времена тирании и безбожия не вернутся в твоё царство»[397]. Царь пришёл к тому выводу, что этим знамением Господь показал Своё одобрение его предварительного выбора нового императора и окончательно утвердился в своём решении передать власть св. Маврикию. Коронация, ввиду плохого самочувствия Тиберия, была скоротечной, но оттого не менее трогательной по содержанию.
Император Тиверий приказал вынести себя под открытое небо в свою ложу в царском дворце. Призвав патриарха, высших духовных лиц, всех преторианцев, сановников и виднейших граждан, он поручил глашатаю прочитать свою речь, которую по слабости здоровья сам произнести не мог.
«Римляне! — сказал царь. — Последние великие муки забот стоят ныне предо мной. Одни из них заставляют меня оставить всё в надлежащем порядке, другие смущают меня ввиду перемены в моём существовании и побуждают дать ответ Творцу мира за всё совершенное в этой жизни. И сейчас повергает меня в страх прежняя моя беспечность и суесловие: ведь за тем, кто наделён обилием власти, естественно следуют и большие прегрешения. Но больше заботит меня, первенствуя над всеми, вопрос о государстве, не о том, на чьи плечи возложить поскорее эту тяжесть, но кто лучше всего может справиться с этой обязанностью, так как и мне она была вручена не для пышности и роскоши жизни моей и потакания телу. Вместе с высоким моим положением заботят меня и мои семейные обязанности. Государство, жена и дети равно предъявляют ко мне требования: государство желает иметь мудрого руководителя, жена — надлежащего и богобоязненного опекуна в её вдовстве, дочери — тех, кто, взяв их за руку, провёл бы через незрелую юность их и слабость женской природы.
Но под влиянием болезни не раз забывал я о естественных склонностях и избегал, как освободившийся раб, цепей законов природы. Не раз оставлял я без внимания детей и свою жену, уже собираясь умирать и тем освободиться от этих забот. И всё же неумолимые думы о державе овладели мной: ведь дело шло не только о том, чтобы сохранить доверенную мне власть, но и передать это наследие, как должно, в руки других. Ведь необходимо, чтобы последующие владыки были лучше своих предшественников, чтобы они могли внести исправление в то, что совершено неправильного теми, кто правил раньше их; иначе же, говоря немногословно, уничтожится вся государственная власть, так как слабо будет основание Империи.
Когда ум мой терзали эти сомнения, мудрая созидательница всего — прозорливость облегчила мои мучения и указала мне в качестве будущего императора, который после меня приступит к кормилу этой власти, Маврикия. Он будет наиболее полезен для Империи; во имя блага Ромейской державы он взял уже на себя многие труды, как бы некий вперёд уже возложенный задаток попечения о благе своих подданных. Отныне его вы увидите императором. И настолько я уверен в нём, давая ему столь важное поручение, что вместе с царским престолом я доверяю ему и свою дочь. Подкрепив перед вами таким залогом свои слова, я унесу это утешение в долгий путь моего нового переселения. Вы для меня самые надёжные свидетели этого прекрасного союза; с того времени как я стал вашим вождём, вы сами испытывали его в высшей степени разумное мне содействие.
Ты же, Маврикий, своё правление сделай прекраснейшей для меня эпитафией. Укрась мою могилу своими доблестями; не пристыди надежд тех, которые верят в тебя, не преуменьшай своих заслуг и не унижай благородства своей души. Держи в узде разума произвол своей власти, с помощью философии, как рулём, управляй кораблём своей Империи. Высокое и возвышенное дело — императорская власть; обладающему ею она даёт возможность сильно выдаваться и делаться гордым в мыслях своих. Бойся думать, что ты превосходишь всех умом, если судьбой и счастьем ты поставлен выше всех. Стремись заслужить не страх, а расположение у своих подданных, льстивым речам предпочитай упреки: они лучшие наставники жизни; императорская власть не любит наставлений и не хочет принимать руководства над собой. Пусть перед твоими глазами вечно находится справедливость, которая по поступкам нашим воздаст нам вечный дар. Будучи любителем мудрости, считай, что эта порфира — дешёвая тряпка, которой ты обвернут, а драгоценные камни твоего венца ничем не отличаются от камешков, лежащих на берегу моря.
